- Берг, да мои лоты торгуются обычно в пределах ста тысяч, а здесь такие астрономические суммы, у меня аж руки трясутся.

- Не переживай, - массирует её напряжённые плечи, стоящий позади муж. - Если что, я найду тебе деньги. Не отдам тебя на пожизненное рабство к этому тирану.

- Вот, Рома найдёт деньги, - ржу я. - Разведётся с тобой, транжирой, охмурит какую-нибудь престарелую и чертовски богатую вдову. Думаю, умрёт она быстро и непременно с улыбкой на губах, с его-то опытом. А все её денежки он отдаст тебе, обездоленной и угнетённой.

- Берг! - вспыхивает праведной яростью Полина. - Какой ты злой!

Но её муж только улыбается на мою тираду. Его вообще невозможно вывести из себя, обидеть, оскорбить, задеть. Они как лёд и пламень с моей вспыльчивой сестрой. Весь расписанный под «хохлому» какими-то символами и узорами, каждый из которых, уверен, появился на его теле не просто так и что-нибудь значит, этот Человек Мира видел голод и болезни, нищету и нужду, смерть и лишения, всю изнанку этого мира и не ожесточился. Словно способен излучать свет среди темноты и видеть чистоту среди грязи. Не завидую. Каждому своё. Но искренне уважаю.

- Господи, как же страшно, - поглядывает Полина на часы. Осталось несколько минут. - Берг, как ты можешь жрать, когда родина в опасности, - возмущается она и оглядывает кабинет, в котором мужиков - пять и все жуют. - Как вам всем кусок в горло лезет?

- Да ещё как лезет, - ворчит Нина, убирая пустые тарелки. - Как будто их месяц не кормили.

- До чего у тебя вредная секретарша, Берг, - смеётся Седой.

- Нина Леонидовна, пожалуйста, - парирует та, хрустя одноразовой посудой.

- Всё! Понеслась! - прекращает их шутливую перепалку Полина. Выдыхает, как на занятиях йогой, медленно, с чувством и в гробовой тишине делает своё первое предложение цены в торгах.

Я не хочу даже смотреть. Ни в монитор, ни на сосредоточенную Полину. Отворачиваюсь к окну и пытаюсь отвлечься, разглядывая воробьёв, таскающих хлебную корку. Наверно, серьёзность момента один я и сознаю. Внешне, кто бы ни купил «Арену», мы ничего не теряем. Но надо чтобы её купил именно Громилов. Это личное. Это настолько личное, что у меня начинают болеть сломанные по его указке рёбра и руки невольно сжимаются в кулаки.

- Первый рубеж преодолели, - озвучивает Роман. Это значит, что минимальную сумму, что я хотел бы получить, уже превзошли.

Я облегчённо, но едва слышно выдыхаю. Киваю, но пусть пока видят только мой затылок. Честно говоря, не рассчитывал, что будет столько желающих. Но оказывается богатых буратин у нас много, а охочих до коммерческой недвижимости - и того больше.

Слышу хлюпанье термоса, выдающего очередную порцию кофе. С улицы доносятся звуки беззаботного летнего дня. Из приёмной - нескончаемые звонки и неизменно вежливый голос Белки. Но щелчки клавиш клавиатуры для меня сейчас звучат громче всего остального.

- Чёрт, - шепчет Полина.

- Преодолели второй, - голос Романа спокойный и ровный. А вот меня начитает уже внутренне потрясывать, особенно после её чертыханий.

- Что не так?

- Или нас слишком много. Или Громилов сдувается, - комментирует Полина, но я уже решительно иду сам.

- Вот, видишь - показывает она в только что сменившуюся цифру. - Очень долго думает. Повышает ставку на минимальный размер шага. Чёрт!

Она рычит, барабанит пальцами по столу. Я ни черта не понимаю кроме того, что Полине это не нравится. Заглядываю в распечатанные аукционные листы. Судя по номеру участника вперёд вырывается фирмочка, название которой мне ни о чём не говорит.

- Вася, хватит жрать, - заставляю я поперхнуться своего юриста. - Ищи, кто это, и нужно решать, что с ними делать.

Он бросает откушенный бутерброд, поправляет очки и зависает над своими талмудами.

- Полина, повышай, - возвращает мой взгляд к монитору Рома. Полина, время.

Даже у меня в зобу дыхание спёрло, но эта, вдруг ставшая хладнокровной и собранной женщина, успевает в последнюю секунду.

- Давай, давай, зараза, делай свой ход, - щелкает она мышкой, преображаю картинку. Там, как в компьютерной игре, номера участников подсвечены зелёными огоньками. И их осталось не так уж и много. Вот только что ещё один погас - вышел из борьбы.

Не мигая, я сморю на номер «семь». Даже номер ему, падле, достался счастливый. Хотя, как посмотреть. Как сказал Рома, согласно тибетской нумерологии цифру семь обозначают - гора, держащая землю, или конь. Вот конь ему очень подходит.

- Ну! Конь педальный, давай! - не выдерживаю я.

И словно услышав меня, номер «семь» повышает ставку, сразу избавившись ещё от трёх участников.

- Нас осталось четверо, - не поддавшись общему вздоху облегчения людей, собравшихся у монитора, сухо выдаёт Полина. - А мы не прошли нужный рубеж.

- Может, хрен с ним, - подаёт голос прагматичный Седой. - Всё равно ему придётся солидно раскошелиться.

- Не настолько, чтобы почувствовать себя несчастным, - парирую я и, вторя моим словам, Полина поднимает ставку.

Её тут же выбивает номер четырнадцать, «Космос». А нашему третьему оппоненту, тридцать второму номеру, мы значение так и не выбрали, разве что «Зубы».

- Время, - вновь напоминает Роман.

И вдруг из четырёх оставшихся огоньков гаснет именно Конь, когда Полина повышает ставку.

Нет. Нет, нет, нет, нет!

- Падла! - отталкивает Полина клавиатуру.

- Я же говорил, хрен с ним, - матерится Седой.

Костя не выдерживает и начинает, как маятник, метаться по кабинету. Время тикает, и мы, похоже, сами покупаем у себя «Ледовую Арену».

Зашибись! Нас перехитрили.

Выдыхаю. Ну, что ж, факир был пьян - и фокус не удался. И ровно в тот момент, когда я встаю, уже готовый принять это как данность, Космос снова повышает ставку.

- А он настырный, - оживляется Полина. Её пальцы замирают над клавишами там, где косо лежит сейчас клавиатура. - Вау! А Зубы шагнули даже за верхний предел.

- Полина, нет смысла больше торговаться. Гром вышел. Кто бы там сейчас ни выиграл, уже не то пальто, - машу я рукой.

- Стойте, стойте! - буквально подскакивает с места Вася. - Я нашёл. Нет, я вспомнил, что где-то это видел, а теперь нашёл. Эта компания, ваш Космос, номер четырнадцать, это же тоже Громилов. Вот смотри, - подскакивает он ко мне. Видишь? - тычет он пальцем в распечатку.

Но я вижу другое, Полина, услышав это, играет дальше. И делает то, за что бы я её сейчас убил. Повышает ставку сразу на пять шагов.

- Что, твою мать, - зависаю я над ней коршуном, - ты делаешь?

- Отвали, Берг, - и не думает она меня слушать. И цифры уже не просто меняются, они мелькают с космической скоростью.