— Я говорю, поехали назад! Быстро! Быстро! Он должен быть еще там, потому что набрал много жратвы! — В горячке я, кажется, даже руками размахивала.

— Да кто он-то, кто? — Зеленоволосый тоже жестикулировал не хуже какого-нибудь темпераментного кавказца. — Проверь, может, у нее жар? — посоветовал он Димычу.

И тот на полном серьезе приложил ладонь к моему лбу и этак участливо на меня посмотрел, придурок малолетний!

— Идиоты! Там же профессор Худобеднов! — рявкнула я.

Как ни была я сосредоточена на Нэлке, а все-таки вспомнила, где я видела эти маленькие, близко посаженные глазки, этот зализанный пробор на левую сторону и подбородок с ямочкой. На свадебной фотографии Лили, которую она не только хранила, но и держала на самом видном месте. Да еще и в рамочке под стеклом! Однажды я даже спросила у Лили, к чему бы такая трогательная сентиментальность. Особенно если учесть, что их брак и года не протянул. И знаете, что она мне ответила? «А это выставка моих достижений». Вот интересно, а не будет ли теперь на этой выставке красоваться портрет Маоиста?

— Ты уверена, что это он? — теребил меня Димыч, пока Зеленоволосый на всех парах гнал по ночному автобану. — Ты что же, его лично знаешь?

— Лично не знаю, — вглядывалась я в стремительно приближающиеся огни заправки. — На фотографии видела. У Лили. Она же была за ним замужем.

— А черт, действительно, — с трудом сообразил Димыч. — А он что… Тоже настоящий? В смысле не из сопровождения?

Да чтоб ты провалился со своим сопровождением!

Кажется, машина еще не успела толком затормозить, а мы уж из нее высыпались, как какая-нибудь группа захвата.

— Вот он! — показала я на окно ресторана.

— Наше счастье, что он любит поесть! — обрадовался Зеленоволосый. — Сейчас мы у него все выясним.

Зато профессор Худобеднов нашей радости не разделял. А уж как взволновался, когда мы к нему подсели и вежливо пожелали приятного аппетита.

— Что?.. В чем дело? — залепетал он, давясь грибным жюльеном. — Нет… Ну что… Что вам надо?

Предельно короткая фраза «поговорить» привела несчастного профессора в полное замешательство. Бедняга не мог из себя выдавить не только слова, но даже и звука. Только смотрел на нас умоляющими глазами и, кажется, был готов расплакаться.

— Профессор, мы не желаем вам зла, — произнесла я со всей возможной при подобных обстоятельствах сердечностью. — Мы только хотим кое-что прояснить. Например, была ли у вас такая пациентка. Пяткина Екатерина. Извините, отчества не знаю.

— Боже! Боже! — Профессорский подбородок с ямочкой затрясся. — Я когда-нибудь избавлюсь от этого или нет? Это же пытка! Пытка!

— Но… — Димыч хотел было взять инициативу в свои руки, но я наступила ему на ногу под столом, и он успокоился.

— Значит, Катька… То есть Екатерина Пяткина была вашей пациенткой, ведь так? — произнесла я нарочито спокойным тоном.

— Ну и что? — Профессор Худобеднов прошелся салфеткой по своему дрожащему подбородку. — Я же врач… Я специалист с мировым именем. У меня много научных работ… Меня за границу работать приглашают…

— Ни одной минуты не сомневаемся! — поддакнула я, при том, что до последней минуты как раз таки не была в этом уверена. — И поверьте, питаем к вам большое и искреннее уважение.

— Да?.. — Профессор Худобеднов выглядел озадаченным. — Но тогда чего же вы хотите?

— Э… В общем… Она действительно беременная или притворяется?

— Что-о? — Профессор густо покраснел и воздел руки к потолку. — Господи, твоя воля, еще этого не хватало! Да она на тридцать восьмой неделе!

— Значит, она тоже не из сопровождения? — снова высунулся Димыч, но я так на него посмотрела, что он тут же прикусил язык.

— Тогда… — Я призадумалась, как бы мне понаучнее выразить свою мысль. — Нельзя ли узнать… Гм-гм… Кто, собственно говоря, является биологическим отцом эмбриона, которого вы пересадили Екатерине Пяткиной? — Выразила и ужаснулась: отец эмбриона — это ж надо как звучит!

— Вот, опять! — всплеснул руками Худобеднов и пододвинул к себе жаркое. — Это же невозможно, невозможно… И потом, вы же лучше меня это знаете.

— Что знаем? — вскричали мы хором.

— Кто отец эмбриона, как вы выражаетесь, — бывший муж Лили снова заработал челюстями.

— Откуда?! — опять заорали мы в три глотки. Худобеднов прожевал приличный кусок копченой свинины и посмотрел на нас с удивлением:

— А что, вы разве не из этого… Не из «Братства росы»?

— Чего-чего? Какого такого братства? — Опять встрял проштрафившийся Димыч.

— «Братства росы»… — растерянно повторил Худобеднов. — Но… Если вы не из братства, то откуда? И кто это мне все время звонит и дышит в трубку? Я уже весь извелся, извелся… — профессор буквально с остервенением накинулся на остатки жаркого, и я поняла, почему он все время ест, ест и все не может остановиться. У него же эта самая болезнь на нервной почве, которой еще принцесса Диана страдала, когда принц Чарльз загулял от нее с немолодой и некрасивой теткой… А, вспомнила, булимия!

— Нет, мы не из братства, — заверила я нервного профессора, — мы просто ищем Катерину. Она ведь пропала…

— Пропала? — довольно равнодушно отозвался на это профессор. — Но я-то что могу сделать? Все ее ищут. И братья эти, и вы… А я не знаю, где она. И как мне быть, не знаю. И куда мне теперь ехать — тоже.

— Поэтому вы и симпозиум покинули? — Не знаю, почему этот профессор вызывал во мне такое сочувствие. Может, потому что и он когда-то пал жертвой злокозненной Лили.

— Ну да, — грустно кивнул Худобеднов. — Даже не смог выступить с докладом…

— А братство это… Им-то зачем Катька понадобилась?

— Ой, и не спрашивайте, — горестно вздохнул профессор. — Они вбили себе в голову, что в нашей клинике пробирки перепутали, вследствие чего эта ваша Катька теперь вынашивает их будущего мессию. Сектанты, страшное дело! И теория у них совершенно антинаучная. Дескать, человек — не результат эволюции, а существо, занесенное из космоса чуть ли не спорами, как гриб какой-нибудь… Отсюда у них и название «Братство росы». Утверждают, что роса — это космическая сперма.

— А вдруг вы действительно пробирки перепутали? — возник Зеленоволосый. — У вас же их много, наверное. К тому же сейчас, насколько я знаю, это дело суперпопулярное. Взяли эту самую… яйцеклетку… Взбили, как омлет, и нате вам ребятенка. А там пойди проверь, чей он и откуда. Может, и правда ветром надуло. Из космоса!

— Что вы такое говорите, молодой человек! — Профессор Худобеднов чуть не подавился от возмущения. — Взбили! Омлет! Ветром надуло! Даже странно такое слышать в наше-то просвещенное время. Это серьезная научная работа, а не предмет для шуточек…

— Короче, пробирки вы не путали, — прервал его Димыч. — Тогда почему братья по космической сперме так в этом уверены?