Это звучало обидно. Я долго работала под руководством Джона, и отношения у нас были дружеские. Не то, конечно, чтобы особо уж тесные, но мы общались, бывало, выпивали, судачили о семейных делах, делали друг другу подарки на Рождество. Я ему жизнь свою доверяла: просто невероятно, чтобы вот так, за одну ночь, все переменилось.

Впрочем, стоит ли удивляться, учитывая, сколько всего за последнее время переменилось.

— Джо, пойми, ничего личного, — сказала Элла. — Ты ведь уволилась, хотя мне до сих пор трудно в это поверить. Ты самый преданный делу Хранитель, какого я когда-либо встречала.

— Я была самым преданным делу Хранителем, какого ты когда-либо встречала. И уж поверь мне, раз ушла, у меня были на то причины.

— Ну, знаешь, сейчас не время обсуждать всякие глупые разногласия, — заявила она. — Плохого Боба больше нет, и мы потеряли здесь трех Хранителей. Насколько я слышала, половина старших сотрудников организации или погибла, или выведена из строя, а остальные просто не знают, что в данной ситуации делать. Мы едва-едва удерживаем ситуацию.

Я чуть было не пропустила это завуалированное предложение вернуться мимо ушей, но услышала в нем нечто, заставившее меня насторожиться.

— Что за три сотрудника? — вырвалось у меня. — Плохой Боб понятно, я тоже. А кто третий?

— Элла, — попытался остановить помощницу Джон, но ее уже понесло.

— Мы лишились еще одной сотрудницы двое суток назад. Кэрол Ширер. Погибла в автокатастрофе.

Вполне возможно, опять же устроенной джинном: они имели обыкновение использовать в своих операциях естественные силы. Удары наносились стремительно и наверняка, так что Хранители просто не успевали отреагировать и отдать соответствующие приказы своим джиннам — а без приказа и не будучи в настроении, джинны не выступали в их защиту. Победителем в итоге оказывался Ашан. Возможно, он систематически наносил такие удары то здесь, то там, выискивая слабые места. Не исключено, что Джон уже был намечен к уничтожению, но защищен своим джинном и без приказа. Кажется, у них двоих всегда были прекрасные отношения профессионального характера.

— Жаль, что такое случилось с Кэрол. Но вернуться сейчас я не могу, даже если бы меня приняли. К тому же, честно говоря, толку для вас от моего возвращения было бы мало. У меня имеются некоторые, хм, затруднения.

Джон поднял на меня расфокусированный взгляд, какой бывает, когда прибегают к Сверхвидению, что бы там ни увидел, помрачнел еще пуще и кивнул. Без комментариев. Он понял, какой ущерб мне нанесен.

— Так или иначе спасибо за предложение, — промолвил Джон. Хотя я на самом деле ничего такого не делала.

— Давайте помогу прибраться. Хоть наведу порядок после всего того хаоса, какой устраивала здесь не один год.

Джон согласился не сразу, но рабочие руки ему требовались. Я позвонила Полу и сообщила, что все в порядке. Джон призвал своего джинна — юного красавца с сияющими белыми алмазами глаз — и, пробормотав несколько команд, устранил самые тяжкие повреждения. Я за всем этим, уж поверьте, следила во все глаза… но не заметила ни малейших признаков назревающего бунта. Похоже, они с джинном ладили, как всегда. Я ощущала эту сдержанную доброжелательность — не любовь, даже не дружбу, а скорее хорошее партнерство. Во многих отношениях Джон Фостер являлся образцом того, каким должен быть Хранитель.

Что повергло меня в уныние, напомнив, что я и в лучшие-то времена такой не была. Я была неряшливой, несобранной, взбалмошной. Не могла встроиться в систему, даже когда хотела.

Я помогла Элле в хлопотном деле возвращения папок на полки и, пока занималась этим, поняла, что по большей части они имели отношение к персоналу. Содержали детальные отчеты о нашей деятельности, и приятно было ощутить, что благодаря часам, проведенным за клавиатурой, все это не канет неведомо куда. А то я подозревала, что итоги всех моих нелегких трудов попросту растворятся в эфире и будут поглощены голодными демонами. Или злокозненными вольными джиннами.

Когда я подняла папку этак пятнадцатую, толстенную, битком набитую бумагами, оказалось, что на ней написано мое имя. Я помедлила, оробев, а потом открыла ее. Скрепки и разделители почему-то отсутствовали, отчеты и прочие документы местами скомкались, словно их вынимали, а потом запихивали внутрь в спешке.

Но на самом верху находился приказ, подписанный Полом Джанкарло, исполняющим обязанности Национального Хранителя. Он предписывал держать меня под постоянным надзором для выявления признаков подозрительной активности, связанной с мошенничеством, шантажом и получением прибыли за незаконное управление погодой.

Меня сначала бросило в холод, а потом в жар, да такой, что прожег меня от самой макушки до желудка, где и угнездился. В этом документе Пол фактически обвинял меня в том, что я, сговорившись с двумя другими Хранителями (в том числе с Плохим Бобом), направляла ураганы, шторма и торнадо на специально намеченные участки побережья, где фирма, именуемая «Райское королевство», вроде как занималась строительством дорогих курортных отелей и кондоминиумов, которые систематически, перед самым открытием, становились жертвой стихийных бедствий.

А фирма получала страховку.

Ни одного объекта это «Райское королевство» в строй так и не ввело. Название было мне знакомо, ведь на разрушенную стройку этой компании меня возили. Туда, где погиб отец с ребятишками, а торнадо превратил строящийся отель в развалины.

Я полистала страницы. Фотоснимки убедительно показывали, что стройка изначально велась с нарушениями. Использовались нестандартные, некачественные материалы, не соблюдались строительные нормы в отношении прочности конструкций. Будь эти здания введены в эксплуатацию, они оказались бы смертельно опасны, однако страховые выплаты соответствовали покрытию расходов на строительство безупречных сооружений.

Я раньше знать не знала про это «Райское королевство», но теперь меня начала бить дрожь от ярости и немного — от страха.

Джон вырвал папку у меня из рук, захлопнул ее и, хмуро глядя на меня, передал Элле, которая молча принялась поправлять и разглаживать бумажки.

— Можно задать вопрос: я не должна была увидеть эти документы?

Правда, Элла могла думать иначе: возможно, она намеренно оставила именно эту папку валяться на видном месте, чтобы ее подобрала я.

— Ты же знаешь, я не могу об этом говорить.

— Что же получается: я уже не вправе очистить свое имя?

— Да никто твое имя не чернит, — заявил он и опять скрестил руки. Вид у него был усталый. И седины в его волосах, по сравнению с тем, что я помнила, заметно прибавилось. — Послушай… ну да, ходили разговоры в связи со смертью Плохого Боба. Многие считали, что ты убила его, чтобы заткнуть ему глотку.

— Это была самооборона! — чуть не сорвалась на крик я. Он кивнул, но, судя по позе, оставался при своем мнении.

— Черт побери, Джон, ты мне не веришь? Ты же знал этого ублюдка. Это был жуткий, испорченный старик…