Последовала пауза. Колдуны не любят признавать собственное бессилие. А если уж приходится делать это публично, да еще и перед коллегами по ремеслу…

Надо было спасать положение!

Одна гадалка, славящаяся никогда не сбывающимися предсказаниями, заглянула в свою магическую чашу и зачастила подобострастной скороговорочкой:

– Ой, батюшка Горынюшка, не кручинься. Сокол ты наш! Все сделаем, все приказы сполним, все как велишь, милостивец. Вижу я, вижу, вон на глади воды явственно проступает – ветром от нас Лебедь-злодейку несет, тучами след ее застилает. И нету Лебеди! Была, да вся вышла!

Видимо, в трудную минуту дар предвидения открывался у многих…

Горыня остался весьма доволен и бросил волхвам примерно такую фразу:

– Честное слово, господа, я не могу представить никого лучше вас на роль союзников в нынешнем политическом кризисе.

Хотя, надо признать, на арконском наречии она звучала несколько иначе.

Такого понятия, как «пляж», в Арконе не существовало, хотя на море можно было найти чудесные места, где волны плескались у широкой полосы чистейшего прибрежного песка. В других мирах в подобных уголках уже живого места не было бы от рядами лежащих на пляже курортников. Но в Арконе купание в море считалось баловством для маленьких ребятишек, да и их родители к морю по возможности не пускали, а то потонут еще; а уж жариться часами на палящем солнце в качестве отдыха и забавы не приходило в голову ни одному здравомыслящему аборигену.

Но Маргарита, как каждая москвичка, дорвавшаяся до моря, не представляла, что можно здесь жить и не бывать на пляже. Как бы ни загружали ее делами по управлению, выбрать рано утром часок для купания было делом святым. А утренние солнечные лучи, как известно, для кожи несравнимо полезнее, чем жестокий полуденный загар.

Гарольд, верный взятым на себя обязательствам по защите юной леди, сопровождал Маргариту на безлюдный пляж (как знать, а вдруг там будет вражеская засада?). Однако, оказавшись у моря, он и сам с удовольствием плавал, словно в привычки средневековых рыцарей морские купания входили как вполне естественная составляющая.

– Ну все, мальчики направо, девочки налево, – заявляла Маргарита, как только они спускались к воде (в детстве она успела узнать, что такое пионерский лагерь, и даже вынесла оттуда кое-какие привычки).

Вот и сейчас, разойдясь в разные стороны, Маргарита и Гарольд, разделенные скалой, скинули с себя одежду и готовились войти в воду. Наверное, с точки зрения безопасности это было опрометчиво – как раз подходящий момент, чтобы гипотетические враги подкрались к Царевне Лебеди вдали от глаз ее телохранителя. Но Mapгарита не желала представать перед глазами мужчины, пусть даже и друга, в своем импровизированном самодельном купальнике, наскоро созданном из двух перевязанных узлами платков (и почему это Нининсине пришло в голову, что купальник – вещь в странствии по иным мирам ненужная?).

Маргоша уже вошла в воду и плескалась у берега, набираясь духа, чтобы заплыть на глубину, когда увидела Гарольда, карабкавшегося на скалу. Вероятно, он намеревался прыгнуть в море с высоты.

Она подумала было, что ей стоит отплыть подальше. Но, когда Гарольд застыл на вершине скалы, подставив грудь и плечи солнышку, оказалось, что Маргарита просто не может отвести от него глаз. Точеная, как античная статуя, фигура молодого крепкого мужчины с буграми мышц, играющими под тронутой загаром кожей, казалась настолько прекрасной, что заставляла учащенно биться женское сердце.

Несмотря на прохладную морскую воду, в которую она погрузилась, Марго почувствовала, как горячие волны заливают лицо. Надо плыть туда, где поглубже, там течение еще холоднее и пыл остудить легче.

Но и на глубине Маргарита, улегшись на спинку, снова нашла глазами Гарольда. Оторваться от созерцания этой божественной картины было невозможно.

Не то чтобы она раньше не замечала, насколько этот парень красив, просто старалась об этом не думать. Человек потому и считается разумным существом, что может контролировать свои эмоции… Гарольд был просто другом и славным парнем, вот таким он и должен был для нее оставаться. Но… море и солнце со многими людьми выкидывают странные шутки, чем и объясняются вечные курортные романы в полосе прибоя.

Маргарита пребывала во власти странного волнения, с которым ничего не могла поделать. А Гарольд, заметив, что она смотрит на него, ласточкой прыгнул в воду, но при этом забыл, что от скалы идет водораздел между женской и мужской половиной пляжа. Красивое мускулистое тело описало широкую дугу, скрылось в морской воде и вынырнуло совсем недалеко от растерявшейся Маргоши.

– Отличная водичка сегодня, правда? – закричал Гарольд и, словно Маргарита только этого и ждала, быстро поплыл к ней.

Маргоша даже ничего не успела ответить, как ее уже сжимали в могучих объятиях. А, к стыду своему, она должна была признаться, что в такие минуты всегда чувствует страшное смятение и не сразу понимает, как себя вести.

Пока Маргарита боролась с целым роем противоречивых чувств и настроений, ее губы уже невольно отвечали на поцелуи с легким солоноватым привкусом морской воды… Неужели в ней проснулись гены древней прародительницы ее рода, нимфы Филиры? Та тоже любила плескаться в морских волнах, соблазняя мужчин (причем выбирала чаще не кого-нибудь, а богов с Олимпа, и все больше женатых…).

Невольно и Маргоша ощущала себя беззаботной нимфой, океанидой, в жизни которой бывают лишь морские волны, солнце, звезды, ветра и горячая южная любовь. Конечно, сейчас все кажется бесподобно прекрасным, но вот потом… Потом будет стыдно!

– Какая ты красивая, моя королева! – шептал Гарольд в перерывах между поцелуями (в силу обстоятельств их лучше было бы назвать страстными лобзаньями, как в старинных романах). – Я с ума схожу, я не могу больше! Умоляю, не отталкивай меня!

Маргарита и сама понимала, что теряет голову, но какие-то мысли в этой полупотерянной голове еще бились. И самая неприятная из них была мысль… о Романе, ждавшем ее в Москве. Если бы ревнивый испанский мачо знал, чем она сейчас занимается, он примчался бы сюда сквозь границы миров и поубивал бы всех на месте. Именно так, в самом пошлом и душещипательном стиле…

И одною нулей он убил обоих,

И бродил по берегу в тоске…

Там, где любовь, там, где любовь.

Там всегда проливается кровь.

Вот только вместо пули Роман как человек старой закалки скорее воспользовался бы мечом.

И как же ей теперь с достоинством выйти из этой ситуации? Когда женщина начинает бормотать «Ах не надо, ах оставь, пожалуйста!» и делает попытку разомкнуть объятия, это чаще приводит к обратным последствиям…

«Со мной сила Бальдра! – еле слышно прошептала Маргоша. – Пусть эта любовная сцена прекратится сама собой!»

Она тут же оказалась на берегу, причем одетой в платье, а оставшийся в море Гарольд с немым изумлением взирал на воду, плескавшуюся у его груди на том месте, где только что была красивая женщина… Ну что ж, связался с ведьмой, так будь готов к неожиданностям!