Алекс кивнула, несмотря на то, что женщина смотрела куда-то поверх ее головы.

– Кимми звонит, я в безопасности.

Доктор продолжала кивать. Очень часто было бесполезно пытаться понять несвязную речь шизофреника. Торн заметила, что за все это время Хелен не перевернула ни одной страницы в журнале, который держала в руках.

– А вы не можете рассказать мне о детстве Кимми? – задала прямой вопрос Алекс. Она уже подозревала, что ничего здесь не добьется.

– Мики в безопасности, Кимми в безопасности, – руки стали вязать быстрее. – Придет дьявол – дьявол заберет!

Патти замерла и склонила голову, прислушиваясь, хотя в комнате не было никаких посторонних звуков. Ради всего святого, женщина, да поторопись же ты, подумала Алекс.

Патти затрясла головой.

– Нет, это друг Кимми. Кимми в безопасности. – Патти остановилась, чтобы выслушать ответ, который прозвучал только у нее в голове.

Она прекратила вязать ровно на то время, которое ей понадобилось, чтобы шлепнуть себя, а потом руки задвигались снова, только быстрее.

– Нет, это друг Кимми. Друг Кимми. Кимми в безопасности? – Она посмотрела на доктора Торн взглядом, который напомнил гостье рентген. – Правда?

Темные, погруженные в раздумья глаза смотрели прямо в душу Алекс, и та еще раз кивнула.

И тут, с быстротой газели, Патти бросилась на нее. Доктору Торн понадобилось не меньше секунды, чтобы понять, что происходит. Патти руками вцепилась в ее волосы, а ее ногти погрузились в кожу Алекс. Инстинктивно доктор подняла руки, чтобы столкнуть с себя нападавшую. Она смутно услышала, как Хелен кричит Патти, чтобы та остановилась.

Руки Патти вцепились ей в скальп. Из ее рта вырывалось горловое рычание. Капля слюны изо рта попала на щеку Алекс. Ее чуть не стошнило, когда слюна потекла к ее губам. Торн опустила голову, чтобы защитить лицо, но почувствовала сильнейшую боль в висках и на щеках.

Алекс еще раз попыталась столкнуть Патти, но эта стройная женщина оказалась намного сильнее ее.

Наконец доктор Торн увидела, как Хелен сзади обхватила Патти за пояс, чтобы оторвать ее. Клок волос Алекс оказался зажат в кулаке у Патти. Когда Хелен потащила женщину назад, Алекс закричала, почувствовав, как из ее скальпа выдираются корни волос. Второй рукой Патти отчаянно пыталась уцепиться за еще одну прядь.

– Попытайтесь схватить ее за свободную руку, а я дерну! – прокричала Хелен.

Доктор нащупала свободную руку сумасшедшей. Патти с силой сжимала ее волосы. На глазах у Алекс выступили слезы, когда она потянула за них. Торн стала разжимать пальцы один за другим.

– Тяните! – крикнула она Хелен.

Женщина пыталась дотянуться до волос Алекс даже тогда, когда Хелен с силой потянула ее назад.

Торн следила, как женщину выносят из комнаты. Она безумными глазами смотрела на Алекс. Миниатюрная фигура из сельского садика исчезла, а на ее месте появилось плюющееся неприрученное животное.

– Подождите здесь, – сказала Хелен, провожая Патти за дверь, – я сейчас пришлю вам врача.

Когда дверь закрылась, Торн пригладила волосы и направилась к выходу. Ей совершенно не хотелось здесь больше находиться. С нее достаточно! И ей ничего больше не надо от этого ненормального лунатика.

Оказавшись в машине, Алекс попыталась оценить свои травмы. От виска до скулы шла длинная царапина. Она была красная, но не кровила. На лице то тут, то там виднелись следы ногтей Патти. Наиболее серьезные повреждения скрывались под прической. У Торн было такое впечатление, как будто ее голова горит.

Визит дал ей гораздо больше, чем она мечтала получить, и теперь ей предстояло оценить ценность полученных сведений.

Чего-то в Патти Алекс никак не могла понять. Она достала свой блокнот.

Несмотря на лекарства, нарушения координации движений были очень хорошо заметны. Такие последовательные и методичные переходы от одного шнейдеровского симптома первого ранга к следующему Торн наблюдала впервые. Вспышки агрессии, которые возникали с завидной регулярностью, были загадочными, так же как и несвязные, очевидно бессмысленные слова, которые она произносила.

Алекс побарабанила пальцами по рулевому колесу.

– Ну конечно, – сказала она себе самой по мере того, как фрагменты мозаики вставали на свои места.

Несмотря на полученные травмы, доктор не могла не оценить иронии того, что наиболее проницательным человеком, которого она встретила за многие годы, оказался параноидальный шизофреник.

Включив заднюю скорость, Алекс улыбнулась, решив, что, несмотря ни на что, поездка стоила того, чтобы ее совершить.

Двухэтажное здание в Брокмуре почти совсем не изменилось с того момента, как Ким была здесь в последний раз; только входную дверь не мешало бы покрасить, а медная ручка потемнела и облезла в некоторых местах. Стоун не была уверена, что он все еще живет и работает по этому адресу, но попробовать стоило.

Прежде чем нажать кнопку звонка, Ким поколебалась, не будучи уверенной, как он воспримет ее посещение, да и помнит ли он ее вообще.

Она робко позвонила и задержала дыхание.

Ее лицевые мускулы напряглись, когда она услышала тяжелые шаги и низкое ворчание.

Мужчина, открывший дверь, показался ей ниже и шире того, которого она помнила. Его непричесанные седые волосы торчали в разные стороны, как у Эйнштейна. Очки висели на груди. Он почти не изменился.

– Прошу прощения, мисс, но я ничего не собираюсь по… – Его слова замолкли, когда он увидел ее глаза. Водрузил очки на нос. – Ким?

Стоун кивнула, ожидая его реакции. Она прекратила посещать его по одной простой причине: он был слишком хорошим профессионалом и подобрался слишком близко. Тогда она исчезла, не поблагодарив, ничего не объяснив и не попрощавшись.

– Заходи, заходи же, – сказал он, отступая на шаг. В его голосе не было ни раздражения, ни разочарования. Она могла бы об этом догадаться.

Вслед за ним Стоун прошла в его рабочий кабинет и была потрясена, насколько он отличается от кабинета Алекс.

В кабинете доктора Торн присутствовала некая иллюзия комфорта. Искусно расставленные кресла, восточные ковры, композиции из искусственных цветов, свечи, бархатные шторы, прикрывающие окна. А в этой комнате находились старые стулья, которые стали удобными от длительного использования, слегка потертые на краях, но чистые и вызывающие желание присесть. По всей комнате были расставлены деревья-бонсай в разных стадиях готовности. На стенах не было никаких сертификатов, подтверждавших его профессионализм. В них просто не было необходимости.

– Как ты поживаешь, милая моя? – спросил мужчина. В устах любого другого этот вопрос выглядел бы банальностью, продиктованной воспитанием; ей же в нем слышались понимание и заинтересованность.