Они смотрели в глаза друг другу, и сердца их колотились все быстрее и быстрее. Рюарк наклонил голову к обнимавшей его шею Шанне, и губы их соединились в бесконечном поцелуе, который увлек их в волшебный мир всепоглощающей страсти. Время остановилось, и, казалось, ничто не могло положить конец этому блаженству, пока оно не разлетелось вдребезги от внезапного стука в дверь.

— Шанна! — тихо прозвучал голос Орлана Траерна. — Вы не спите, дитя мое?

— Одну минутку, папа. — Голос ее был невнятным и хриплым, каким обычно говорят засыпающие люди. Она оторвалась от Рюарка и огляделась по сторонам в поисках выхода из этого ужасного положения. Рука Рюарка лежала на ее плече. Он прижал к своим губам палец и, указав ей на постель, подтолкнул Шанну к ней. Когда она обернулась, чтобы взглянуть на Рюарка, его в комнате уже не было. Он исчез, как легкий порыв ветра. Пропустившие его портьеры висели совершенно неподвижно, и Шанна села на кровати, подтянув одеяло к подбородку.

— Войдите, папа, — пригласила она.

Шанна ждала, вслушиваясь в звук открывающейся двери. В этот момент она с ужасом увидела в ногах кровати шляпу Рюарка и его рубаху. Она быстро сунула их под простыню, и, когда сквайр вошел в спальню, одеяло уже снова было у самого ее подбородка.

— Добрый вечер, дитя мое. — Он явно пытался смягчить свой обычно грубоватый голос. — Надеюсь, я вас не очень побеспокоил.

— Нет, папа. — Она зевнула для правдоподобия. — Я еще по-настоящему не заснула.

Старший Траерн провел рукой по краю кровати и опустился на нее. Шанна подвинулась, освобождая ему место. Сквайр взял виноградину с тарелки, стоявшей на столе у изголовья, и пожевал ее, над чем-то размышляя.

— Мне кажется, вы рады тому, что вернулись домой, — без большой уверенности прозвучал голос Траерна.

— Ну, конечно же, папа, — согласилась Шанна с широкой улыбкой. Она почувствовала, что сейчас ей ничто не угрожает. — Боюсь, что вам, как и мне самой, претит надменность и позерство, присущие знатным дворам, и мне милее простота и свобода этого острова, чем помпезная роскошь дворцов.

Траерн закивал и положил свою огромную руку на изящную кисть дочери.

— Я тоже не могу выносить притворства этих напудренных барышень и их жеманства. Вы, как в прошлом и ваша мать, куда красивее их, с простым загаром на щеках и с вашими прекрасными волосами. В самом деле, вы с каждым днем становитесь все прекраснее. И к своему удивлению, я понял, что у вас есть твердая воля и собственное мнение. Но есть в этом и кое-что, чего я объяснить не в состоянии. Вы держите себя в последнее время так, как свойственно замужней женщине.

Шанна покраснела и опустила глаза в страхе, что он может обо всем догадаться. Что сделал с ней Рюарк такого, что даже отец почувствовал разницу в том, какой она была и какой стала? Сама она не замечала в себе никаких перемен. Но мысль, что посторонний глаз заметил в ней нечто необычное, сильно встревожила ее.

— Успокойтесь, папа. — Шанна подумала о том, ушел ли Рюарк с балкона или же все еще здесь. — Очень маловероятно, чтобы мой муж мог так сильно повлиять на меня за несколько дней нашей совместной жизни.

Отец посмотрел на Шанну печальными глазами.

— Известно ли вам, что вы произвели большое впечатление на сэра Гэйлорда?

Шанна похолодела.

— Он прожужжал мне все уши об этом сегодня после обеда и даже, после того как вы встали из-за стола, позволил себе просить у меня вашей руки. — Орлан прочел в глазах Шанны внезапный испуг и поспешил развеять ее страхи. — Я сказал ему, что прежде всего, для этого он должен получить ваше согласие. И поэтому не волнуйтесь, дочка. Я обещал вашей матери, что найду вам достойного вас мужа, и не отступлюсь от этого.

Теперь настал черед Траерна опустить глаза, и он неуклюже потер ладонью пряжку на ботинке.

— Вас что-то смущает, папа? — спросила Шанна, охваченная беспокойством. Она никогда раньше не видела отца в таком странном состоянии.

— Да, с некоторых пор меня смущает многое.

Шанна с тревогой посмотрела на отца, который мучительно медленно ронял слова.

— Я вынужден огорчить вас и, не исключено, даже заставить страдать. Мне так не хотелось бы этого! — Он смотрел прямо в глаза дочери. Плечи его ссутулились. — Я стар, Шанна, девочка моя, и с каждым днем старею все больше. — Он поднял руку, предупреждая ее протестующий возглас. — И поэтому мне бы очень хотелось знать, что династия Траернов никогда не прервется, залогом чему явилась бы куча младенцев. — Траерн мечтательно улыбнулся. — Хорошо бы иметь их с дюжину, если вы не имеете ничего против. Но я подумал и о том, что, видимо, этим моим мечтам еще не время осуществиться. Я полагаюсь на ваш выбор, поскольку сам не нашел человека, достойного вашей руки. Я не буду торопить вас с этим. Ищите себе мужа там, где, по-вашему, вы могли бы его найти.

— Я обещаю вам, папа, — проговорила Шанна с любовью к отцу. — И очень благодарна за то, что вы меня понимаете.

Траерн долго не отрывал глаз от дочери, а потом громко втянул воздух носом и поднялся с кровати.

— Ну, хватит об этом, — грубовато отрезал Траерн. — Я помешал вам спать.

Прошла минута, прежде чем тонким, детским голосом заговорила Шанна:

— Спокойной ночи, папа. — И когда Траерн повернулся, чтобы уйти, до него едва донеслось: — Я очень люблю вас…

Вместо ответа Орлан снова шумно втянул носом воздух, заторопился через гостиную к двери и тихо притворил ее за собой.

Шанна влажными глазами в смятении всматривалась в темноту мочи. Прошло много времени, прежде чем она, подняв глаза, увидела Рюарка, стоявшего на расстоянии фута от кровати. Он смотрел на нее со странной полуулыбкой на губах.

— Вы все слышали? — едва слышно спросила она.

— Да, любовь моя.

Шанна села в постели.

— Я никогда не думала, что он так одинок, — задумчиво проговорила она.

Она только что сделала решающий шаг в своей жизни — из эгоцентрической и беспечной юности перешла в полную тревог и забот жизнь взрослых. Переход этот оказался болезненным. Рюарк молчал, давая ей возможность разобраться в этом. Шанна пыталась осознать глубины только что обретенной зрелости. Это был новый опыт и не во всем горький. Она убедилась в том, что отец любит ее, и сознание этого согревало ее сердце. Но из ее памяти не уходили и его жесткие доводы, и колкость гневных слов, направленных против ее упрямого своеволия. Ее детские мечты о прекрасном лорде, коленопреклоненно просящем ее руки, уже давно рассеялись. Перед ее мысленным взором чередой проносились высокомерные, невыразительные лица. Эти видения отступили при мысли об одиноком, чувствовавшем себя перед ней виноватым отце.

Раньше его проповеди лишь раздражали ее, но только что высказанная им робкая просьба вызвала у нее потребность считаться с его желаниями. Он хотел, чтобы она вышла замуж и имела детей. Но кого ей выбрать? Сэра Гэйлорда, эту глупую карикатуру на рыцаря ее девичьей мечты? В кромешной тьме за ним вырисовывалась другая фигура, мрачная и таинственная. При мысли о ней покой покидал Шанну, растворялся, как тает снег под весенним дождем, и она старалась понять, чего, собственно, ей хочется самой.