На заработанные деньги они купили несколько банок пива и коротким путем, через поле цветной капусты, направились к знакомому винному погребу. Обе они пребывали в отличном настроении. На полпути они открыли по банке пива, пили его, смеялись и шутили. Капустное поле кончилось, и тут с боковой дороги выехал человек на велосипеде. Они спросили у него, как найти Анджея. Похоже, его тут знали все. Человек сказал, что Анджей работает возле хозяйственных строений, что в нескольких сотнях метров за винным погребом. Когда они приблизились к этим строениям, там раздавалось громкое коровье мычание.

Потом они шли, сдерживая дыхание из-за чудовищной вони, мимо длинной беленой стены скотного двора. Пройдя ее, они, все так же сжимая в руках банки с пивом, в самом наилучшем расположении духа вышли на некое подобие хозяйственной площадки.

Того, что они увидели, она не забудет до конца своих дней.

От ворот скотного двора в сторону поля тянулось некое подобие коридора, образованного из рыжих от ржавчины металлических прутьев. В некоторых местах сварка раскрошилась, прутья оторвались от направляющих и наклонились внутрь коридора. У самых ворот на возвышении из брусьев стоял молодой парень с бутылкой пива в одной руке и длинным электродом вроде того, какой используют электросварщики, в другой. Просунув электрод между прутьями ограждения, он тыкал им загривки коров, которых выгоняли из коровника. Получив удар током, испуганные коровы бросались в паническое бегство, натыкаясь о торчащие прутья. В конце коридор резко поворачивал и сильно сужался. Корова, чтобы протиснуться через это сужение, замедляла бег. Миновав его, она выходила на бетонированную круглую площадку. Посреди ее стоял Анджей в том самом кожаном фартуке. На руках у него были длинные, до локтей, черные перчатки. В правой руке он держал тяжелый молот из тех, какими вбивают колья в землю или дробят щебень. Когда корова появлялась на площадке, Анджей одним могучим ударом молота между глаз разбивал ей череп. С каким-то жутким хрипом корова рушилась на бетон. Из ушей, а иногда и из пустых глазниц, если Анджей наносил неточный удар, у нее текла кровь, перемешанная с сукровицей и слизью из разбитых глазных яблок. На площадку выезжал аккумуляторный погрузчик, какие на складах используют для перевозки штабелей ящиков, огромными стальными вилами, покрытыми прилипшими клочьями окровавленной шерсти, подхватывал еще конвульсивно содрогающуюся корову и увозил в расположенное неподалеку здание. На площадку выходило следующее животное.

Ошеломленная отвратительной жестокостью, она резко повернулась и бросилась бежать. Аси рядом с ней не было, но краем глаза она заметила, что Ася стоит на коленях в высокой траве и ее рвет. Но тогда она даже не подумала остановиться. Ей хотелось поскорей оказаться как можно дальше от этого места. Остановилась она только на капустном поле. Села в борозде между двумя рядами цветной капусты и с отвращением подумала о беспредельной человеческой жестокости.

Из размышлений ее вырвал крик Аси, которая, увидев ее сидящей среди капусты, страшно перепугалась.

Ася подошла и села рядышком. Какое-то время они молчали. Потом она встала, отряхнула землю с брюк и с ненавистью произнесла:

— Если насчет перевоплощения это правда, то желаю этому гадскому палачу в следующей жизни быть коровой. И родиться в окрестностях Нима.

Через неделю они привыкли к цветной капусте. На поле они проводили практически целый день. Затем возвращались в маленькую хозяйственную пристройку, в которой фермер устроил комнаты для рабочих. И они опять были вместе. Готовили ужин, разговаривали. Вообще они были очень похожи на супружескую пару, работающую на одном предприятии. Наверное, не осталось такой темы, которую они не обсудили бы. Обе чувствовали, что их дружба с каждым днем становится все крепче. По многим проблемам мнения у них отличались, но они уважали чужие взгляды и с интересом выслушивали аргументы друг друга.

Время летело быстро. Они ходили по полю и в течение восьми, а то и более часов прижимали к себе цветную капусту. При этом рассказывали друг другу невероятные истории, пели и подсчитывали заработанные деньги.

Произошло это буквально за неделю до возвращения в Польшу.

Была страшно жаркая суббота, и в тот день на поле вышла вся семья фермера. Пока взрослые работали, четырехлетний Франсуа, жизнерадостный блондинчик с нежным, как у девочки, лицом, и его восьмилетний брат Теодор, любимчик отца, отдыхали в тени дерева у дороги. За детьми следила Броуни, золотистый ретривер. Она ни на шаг не отходила от ребят. Ася, любившая всех живых существ от пауков до лошадей, считала, что собака — единственный друг, которого можно себе купить, а уж Броуни она купила бы «за любые деньги, какие у нее есть и какие еще будут».

Трудовой день шел к концу. Они нагрузили ящики с цветной капустой на прицеп старого грузовика «шевроле» и уже готовились отправиться домой. Теодор упросил родителей разрешить ему ехать впереди на детском велосипеде.

Земля была сухая, потрескавшаяся и покрыта светло-коричневой пылью. Когда машина тронулась, пыль поднялась, и вскоре уже на расстоянии метра ничего не было видно. Вдруг откуда-то появилась Броуни. Вела она себя странно: отчаянно лаяла, пыталась укусить передние скаты «шевроле». И вдруг в буквальном смысле слова бросилась под правое переднее колесо грузовика.

Машина переехала ее и остановилась.

Пыль осела. Меньше чем в двух метрах от радиатора в небольшой впадине лежал под своим велосипедом Теодор и горько плакал. Еще несколько секунд, и «шевроле» переехал бы его.

Ася сидела спереди между ящиками с капустой и все видела. Она спрыгнула с прицепа, залезла под «шевроле» и вытащила Броуни.

Броуни была мертва.

Теодор встал и укатил на велосипеде как ни в чем не бывало. Ася стояла на коленях перед мертвой Броуни и гладила ей морду. Страшно было подумать, что случилось бы, если бы не собака. Все молчали, и, видимо, все думали об этом. Отец Теодора тоже. Ведь это он вел «шевроле». Не кинься Броуни под колеса, он задавил бы собственного сына. Она бросила взгляд на него. Белый как мел и дрожащими пальцами пытался достать сигарету из пачки. Его жена, сидевшая рядом с ним на пассажирском месте, все время притрагивалась рукой к лицу и что-то шептала.

Потом отец Теодора вылез из кабины, подошел к Броуни, поднял ее, коснулся губами загривка, прижал к груди и понес через поле домой. Никто не пытался его остановить.

И вот теперь, через столько лет, сидя в автобусе, едущем в Париж, она, вспомнив это событие, задумалась, а не испытывала ли тогда Ася такой же стыд, как она.

Стыд за то, что ты человек.

А у нее было такое чувство. На поле под Нимом встретились лицом к лицу самоотверженный героизм животного и человеческая жестокость. С того места, где Броуни бросилась под колеса «шевроле», видны были стены коровника.

Как-то она беседовала на эту тему по ICQ с Якубом. Он, как обычно, первым делом все свел к генетике. Генетическая карта собаки отличается от человеческой очень немного, разница, можно сказать, исчезающе малая. Просто группе двуногих млекопитающих, известных под названием люди, в цикле развития удалось ухватить чуть больше мутаций. Да и у Дарвина тоже на его знаменитом древе ветка, на которой сидят собаки, находится немногим ниже той, где с такой горделивостью расположились табором люди. Со своей самой верхней ветви они с презрением смотрят на все, что ниже них. Они чертовски горды собой. Ведь только они, а не какой-нибудь там начальный вид эволюционировал настолько очевидно, что обрел способность говорить.