– Сиди здесь, чтобы был на глазах.

– Мудрое решение, шеф, – одобрил его действия Люка.

– А нам не пора отсюда выбираться? – спросила Офелия.

– Пожалуй, – согласился юноша, внимательно посмотрел на Джавдета с Гюзель. – Вам лучше пока посидеть здесь. Там, куда мы идем, будет слишком опасно.

– А-а-а… – Гюзель посмотрела на цепь, – …может, вы нас раскуете?

– Нет, пусть это сделает Синдбад, – решительно сказал Кевин. – Я его потом подошлю. И если кто-нибудь скажет ему про Гюзель что-то нехорошее… – юноша обвел всю компанию взглядом, особо выразительно посмотрев на Джавдета с попугаем, – …то от кого-то даже перышек не останется. Синдбад – мой друг.

Джавдет испуганно закивал головой, а попугай, пытавшийся в тот момент что-то сказать, торопливо захлопнул клюв. До него дошло, к кому в первую очередь было обращено предупреждение, и понял, что с этим товарищем лучше не шутить.

– А теперь, говорливый ты наш… Кстати, как тебя зовут?

– Яго, – буркнул попугай.

– А теперь, Яго, не подскажешь, как отсюда выбраться? Желательно в царский дворец.

– Как и положено, – сердито буркнул попугай, – через дверь.

– Ты не выпендривайся, ты крылом покажи, – прикрикнул на него Люка.

– Там, – махнул Яго крылом в сторону ширмы, стоящей за письменным столом, где продолжал строчить свои сказки Джавдет.

За ширмой, откинутой троллем, рядом с кроватью узника, действительно была дверь. Кевин поднял меч.

– Сейчас я вырежу замок. Только вот грохот будет.

– Эх, всему вас учить надо, – презрительно фыркнул попугай, распахивая левое крыло, под которым оказался набор отмычек между перьев. – Вот эта, пожалуй, подойдет.

Он вспорхнул с руки Кевина, азартно работая крылышками, завис около двери и шустро отомкнул замок.

– А ты мне нравишься, птичка, – засмеялся Люка. – А что ж ты раньше-то так не смог? Три года здесь парился?

– Это этих стерв на простой цепи держали. Моя замагичена. Ее только мой бывший хозяин Джафар мог снять или особым мечом разрубить. – Попугай покосился на меч Кевина. – Короче, куда идем? Джафар отсюда много ходов нарыл.

– И в опочивальню царя есть? – заинтересовался Кевин.

– А то! Там сейчас Арзибиби такое вытворяет! Гульба полным ходом идет.

– Стоп! – Только тут до Кевина дошло несоответствие. – Было же объявлено, что Гюзель теперь невеста, будущая любимая жена царя, но она сейчас здесь, а там ее пропивают…

– Да кому нужна эта строптивая су… – попугай поперхнулся. – А вот Арзибиби сейчас под ее видом там зажигает! Джафар сам ей личину навел. Она-то в этом деле ни уха ни рыла, хоть и ведьма. Разве что фигурка у нее ничего, можно покувыркаться. Танец живота неплохо исполняет…

Гюзель не выдержала, сдернула со стола грушу и запустила ее в попугая.

– Это нечестно! – завопил Яго, в лихом вираже уворачиваясь от сладкого снаряда. – Это была моя идея – грушей запустить! Плагиат! Везде плагиат! И эта Шахразада у меня все подряд ворует! Вот ты, мелкий… – с лета кинулся он на грудь Люки. – Мы с тобой оба маленькие, все норовят нас обидеть! – начал плакаться он, одновременно запуская лапку в его карман и выуживая оттуда кошелек. – Вот скажи: это честно?

– Я тебя понимаю, – вздохнул Бессони, пытаясь погладить разобиженную птичку по перьям. Рука случайно задела за кошелек, и тот плюхнулся на пол. Люка поднял его. – Ах ты, гад!

Яго шарахнулся в сторону.

– Ну вот, и ты такой же, как все! Нет в жизни счастья!!!

– Слушай, – сморщился юноша, – знаю тебя всего несколько минут, а уже голова болит. Э… Люка, а откуда у тебя кошель?

– У Козибана взаймы взял. Только он об этом пока не знает, да и не узнает уже. А правда хорошо, что теперь отдавать не надо?

– Вездесущий, с кем я связался… Ладно, пернатый, ты, я так понимаю, здесь все входы-выходы знаешь, веди.

– Без проблем, – тряхнул зеленым хохолком Яго. – Вам куда? На кухню? В сокровищницу? К наложницам? В спальню царя или к моему бывшему хозяину и Арзибиби?

– На кухню, – тут же сказал Зырг.

– В сокровищницу и к наложницам, – ввел коррективы Люка.

– Я вам дам наложниц! – разозлилась Офелия.

– А я добавлю! – поддержал ее Кевин. – А как ты думаешь, птичка, чем сейчас занимаются Джафар и Арзибиби?

– Окучивают царя, разумеется.

– Значит, в тронном зале?

– Конечно.

– Вот туда и веди!

Попугай все же немножечко промазал. Вывел их не прямо в тронный зал, а в комнату отдыха, где бывший калиф дагбадский, а ныне царь агабский Гусейн ибн Арафат имел привычку отдыхать от трудов праведных. К счастью, когда зашевелился гобелен на стене, и оттуда один за одним начали появляться члены команды Кевина, комната отдыха пустовала, так как мудрый царь уже третьи сутки подряд непрерывно работал в тронном зале с Арзибиби и младшим визирем. Об этом красноречиво говорил громкий смех, стук застольных чар и расслабляющая восточная музыка, доносившаяся оттуда. Слышимость была прекрасная, так как комната отдыха через коридор соседствовала с тронным залом. Кевин проложил палец к губам, призывая всех к молчанию, и осторожно отодвинул шелковый полог, который отделял комнату отдыха от коридора. По нему сновали слуги с подносами. Маршрут у них был один: с кухни несли подносы, набитые вином и яствами, обратно уносили подносы с объедками. Помолвка Гюзель-Арзибиби с царем отмечалась на широкую ногу.

В одном из слуг, с мрачным видом направлявшемся в тронный зал, юноша с удивлением узнал Синдбада и понял, что подоспели они вовремя. Облаченный в белый поварской халат, он шел, придерживая одной рукой большую чашу с пловом на голове. Другая рука сжимала под халатом рукоять кинжала, ножны которого топорщились под белой тканью на боку.

– Прорвался-таки, – пробормотал Кевин.

Синдбад тоже бормотал.

– Сейчас зайду, зарежу Гюзель, зарежу Джавдета, а потом зарежу царя! Если спросят – зачем? – скажу: случайно. Пока нес плов, споткнулся… три раза. Вах!

«Вах!» он сказал уже в комнате отдыха, выдернутый туда мощной рукой Кевина. Юноша тут же зажал ему рот, а Зырг сдернул с головы чашу с пловом и начал есть.

– Не чавкай, – сердито прошипел Кевин.

Ради соблюдения конспирации тролль вынужден был пойти на жертвы, и стал глотать плов, не пережевывая.

– Вкусно? – спросил Люка.

– Вкусно, – промычал тролль, – но не дам.

– Да хватит вам! – Чувствовалось, Офелии очень хотелось дать каждому по затрещине, но она сдержалась.

– Так, я сейчас медленно уберу руку, – прошептал юноша на ухо Синдбаду, – а ты не вздумай кричать. Понял?