– Приготовь нам чаю, и я расскажу тебе обо всем. Расскажу о той ночи, которая изменила всю мою жизнь.

Сентябрь 1958 года

Питер Гамильтон прижался носом к стеклу и присвистнул.

– Вот это я понимаю – дом! – сказал он.

Их такси медленно приближалось к Стэплфорду, следуя в длинной очереди дорогих автомобилей, тянувшихся друг за другом и останавливавшихся у ступеней парадной двери, чтобы выпустить пассажиров, передать их на попечение слуг в ливреях и отъехать прочь.

– Питер, прекрати таращиться в окно! – прошипела Сибил, заставляя мужа сесть ровно. – Люди тебя заметят и решат, что ты никогда раньше не видел таких домов.

Джорджия была уверена, что она уж точно никогда ничего подобного не видела. О, конечно, она была во Дворце и, конечно, гуляла по Кенсингтонским садам – да и большинство балов и вечеринок сезона проходили в восхитительных зданиях с расписными потолками, хорами для оркестров и фонтанами во дворе. Но это? Стэплфорд относился к совершенно отдельной категории домов. Крылья здания терялись в ночи, убегая вдаль от ярко освещенного парадного входа. Джорджия успела насчитать две сотни окон, каждое из которых сияло теплым желтым светом. Девушка ожидала, конечно, что семья Карлайлов потратит большую сумму на празднование двадцать первого дня рождения Кристофера, но, похоже, для определения истраченной ими суммы больше подходило слово «заоблачная».

– Разве это не чудо? Я имею в виду дом, – сказала Кларисса, широко открыв глаза. – Эдвард говорил мне, что дом у них большой, но… Боже, как чудесно, наверное, тут жить!

– Кто знает, возможно, Джорджия однажды станет хозяйкой именно этого особняка, – с гордостью произнес Питер.

– Я думаю, еще рано делать такие предположения, – сказала Сибил, поправляя шаль на плечах. – Они подружились совсем недавно.

Машина остановилась у крыльца.

– Но все же со стороны Кристофера было очень мило пригласить нас сюда сегодня, – заметила Кларисса.

– И очень щедро, – шепнула Эстелла, когда лакей открыл дверцу и их пригласили подняться по каменным ступеням в дом.

Оказавшись внутри, Джорджия решила, что первоначальная реакция дяди Питера на Стэплфорд была вполне естественной: огромный холл оказался именно тем местом, при виде которого непроизвольно опускается нижняя челюсть. Он был огромным, высотой во все здание, и казался выточенным из единой глыбы белого мрамора. Прямо перед ними широкая лестница разделялась надвое и огибала холл. Повсюду были написанные маслом картины, скульптуры, восточная керамика, и все казалось одновременно дорогим, экзотическим и очень хрупким. Джорджия не могла представить, что она здесь живет: это не укладывалось у нее в голове. Это было бы все равно что заточить в бочку Ниагарский водопад.

Они последовали за потоком гостей к левому крылу лестницы.

– Сегодня здесь предположительно восемьсот приглашенных, – прошептала Кларисса. – Ты можешь представить себе такое количество знакомых?

Джорджия подумала, что только в бальном зале гостей не менее двух сотен. И все они стояли, разбившись на группы, разговаривали и смеялись, а камерный оркестр на сцене играл приятную музыку.

Гамильтоны прошли по залу, кивая и махая руками друзьям семьи и знакомым по сезону, а затем вышли через высокие французские окна наружу, где в прекрасном саду также было немало гостей. Больше всего это напоминало Гайд-парк в теплые летние вечера: пары и группки людей прогуливались по дорожкам, кто-то стоял у огромного павильона или слушал джаз-бенд на помосте у озера. В благоухающем воздухе звенел вежливый смех и слышались негромкие разговоры.

– Это наверняка лучшая вечеринка года, – сказала Сибил, поглядывая на Джорджию с одобрением.

Казалось, она хотела добавить: «Молодец, наконец-то ты ввела нас в высшее общество!» Да, в семье Гамильтон тетя Сибил считалась главной – аристократкой с наследством, которое позволяло оплачивать домик в Пимлико, – но до статуса и богатства семьи Карлайлов ей было как до Луны.

– Вы не будете возражать, если я поговорю с подругами? – спросила Джорджия.

– Вовсе нет, дорогая, – сказала Эстелла. – Вы, девочки, должны держаться вместе. Иди и наслаждайся вечером.

Джорджия увидела, как Кларисса присоединилась к группе девушек постарше, после чего они немедленно начали перешептываться и хихикать. И двинулась в противоположном направлении. Она немного слукавила: Джорджия действительно увидела знакомых дебютанток, но не имела ни малейшего желания к ним присоединяться. В очередной раз слушать о том, как восхитительно выглядит Джеймс Киркпатрик в белом костюме, было просто невыносимо. К тому же приближался конец сезона. Ожидалось еще несколько балов в горах Шотландии и Ирландии – для самых бесстрашных, – но желанная награда «Дебютантка года» уже нашла свою обладательницу – красавицу Салли Крокер Пул из прилегающего к Лондону графства. А это означало, что вечеринка Кристофера станет последним громким событием для тех, кому посчастливилось получить приглашение.

Джорджия вернулась в дом, держась как можно ближе к стене бального зала и огибая знакомых дебютанток. Согласно плану она собиралась избегать контакта с остальными гостями и попытаться найти единственного человека, которого хотела увидеть на этой вечеринке, – Эдварда. Прошло два месяца с того дня, как они впервые поцеловались, и всякий раз воспоминание об этом вызывало у Джорджии сладкую дрожь. Они с Эдвардом провели чудесное лето. Несмотря на то что он поступил на службу в банк, а Джорджия продолжала работать в «Швейцарском шале», они были вместе каждую свободную минуту. Были ночи в джаз-клубах Сохо, и пикники в парке, и ныряния у берега – везде, где им хотелось припарковать «астон мартин», и длинные прогулки по скалистым берегам, и поцелуи, и сомкнутые руки, и поверенные друг другу секреты и мечты. Иногда ночью, лежа в постели, Джорджия с беспокойством думала о том, что все это слишком хорошо для нее, что однажды Эдвард Карлайл очнется и поймет, что в ней нет ничего особенного, и наступит день, когда он пригласит ее на ленч и скажет, что им нужно кое-что обсудить. Она со страхом ждала момента, когда этот топор опустится на ее шею. Но вместо того, чтобы сообщить о разрыве, Эдвард пригласил Джорджию вместе с ее семьей отпраздновать совершеннолетие Кристофера.

Девушка оглядывалась по сторонам, размышляя о том, где же может быть Эдвард. Она понимала, что на таких официальных праздниках старшему сыну хозяина дома наверняка отводится определенная роль. Девушка представляла, как Эдвард кивает и делает заинтересованное лицо, пока длинная очередь родственников рассказывает ему о том, что до войны все было гораздо лучше.

– Джорджия!

Она обернулась, думая о том, что ее выследила какая-нибудь дебютантка, но вместо этого увидела радостное лицо Кристофера. Он был одет в белый фрак. Его щеки чуть порозовели, намекая на слишком тугой воротничок.

– С днем рождения! – улыбнулась Джорджия. – Так странно видеть тебя одного.