«Бедная Керн, – подумал Филипп, – досталось ей сегодня. Все ее обласкали. А она все-таки звезда, пусть и сомнительная, пусть и когтями своими длинными выцарапавшая маленькую толику долгожданной славы… Конечно, все смеются у нее за спиной, называют ее шлюхой. Но все-таки к такому обращению она явно не привыкла».

– Я хочу сказать, что красиво будет и очень естественно, – смущенно поправилась девушка и тут же деловито скомандовала: – А ну-ка, повернитесь ко мне.

Так Марина и сделала. С каждой минутой она становилась Филиппу все более симпатичной. Наверное, он уже просто устал от стерв.

– Так, теперь накладки надо наполнить специальным гелем, – бормотала стилистка, сноровисто прилаживая лоскуты к отсутствующему Марининому бюсту. – Так, здесь мы немного затонируем жидкой пудрой, чтобы совпадал цвет кожи.

– А этот гель одноразовый? – спросила Марина.

– Да нет же, почему? Потом собираешь обратно в тюбик и в холодильник ставишь. Ничего с ним не случится. Ну вот, готово! Шик!

Марина повернулась лицом к Филиппу – тот только рот раскрыл от изумления. У Марата было такое же глупое выражение лица. Наверное, именно так выглядели американские аборигены, приметившие на горизонте каравеллу Колумба.

Метаморфоза, произошедшая за считаные минуты с Марининым телом, казалась волшебством. Только что перед ними стояла несчастная женщина с фигурой неоформившейся малолетки – и вот теперь у этой самой дамы выросла аппетитная, сочная, тяжелая грудь!

Едва оправившись от шока, Филипп подошел поближе.

– Это же… это же просто чудо!

– Чудо! – повторил за ним Марат.

Силиконовые лоскуты словно приросли к ее телу – даже вблизи было невозможно понять, что бюст накладной.

– Это то, что надо! – Марат осторожно провел пальцем по ее соску. – Невероятно – все как настоящее! Марина, ты секс-бомба!

А Марина… Марина вдруг расплакалась.

– Что случилось? – перепугалась стилистка. – Давит? Жмет?

– Я хочу купить это, – всхлипнула Керн. – Я готова заплатить любые деньги. Тысячу долларов… две!

– Да я в принципе и подарить могла бы, – растерялась девушка. – Только не будете же вы ее постоянно носить. Это как-то… Как-то нечестно.

– Буду! – заверила Марина. Глаза ее при этом фанатично горели. – Нечестно, говоришь? А честно, что все женщины как женщины, а я… Эх, да что там говорить.

– Это же просто карнавальная шутка! Понимаете, она не слишком плотно держится. Если вы, скажем, будете танцевать, она вообще отвалится.

– Значит, я никогда больше не буду танцевать.

– Но если вас кто-нибудь… если кто-нибудь ее сожмет посильнее, она тоже может отвалиться.

Филипп передернулся, живо представив себе эту картинку. А бестактный Марат воскликнул:

– Я бы точно импотентом на всю жизнь остался, если бы со мной такое произошло!

Марина же словно не слышала никого. Она выглядела как человек, который вдруг понял, что находится на расстоянии вытянутой руки от своей самой-самой заветной мечты.

– Мне тридцать два… Моя жизнь почти сломана. Вокруг так много наглых и красивых. Для них-то все двери открыты настежь. А я? У меня ни разу не было серьезных отношений с мужчиной. Только койка. А утром – гуд-бай, май лав, гуд-бай…

«Зачем она говорит все это? – недоумевал Филипп. – Столько свидетелей. Я промолчу, а Марат уж точно всем расскажет о том, как распиналась разнесчастная Марина. Да и девочка-стилистка, сто процентов, будет сплетничать – ведь это поднимет ее авторитет в глазах окружающих».

– Конечно-конечно, – прошептала стилистка, – берите. Нет, денег не надо, пусть это будет подарок. Только вы все-таки… поаккуратнее, ладно?

– Главное, что теперь у нас получится удачный снимок, – заключил Филипп.

– Не просто удачный, а гениальный, черт побери, снимок! – весело поправил его разволновавшийся Марат. – Самый лучший снимок, можешь мне поверить. Ты посмотри на нее, это же Памела Андерсон! Настоящая Памела Андерсон, мать ее!

Вернувшись в Москву, Филипп не удержался – рассказал обо всем Марьяне. Та рассмеялась – оказывается, она была знакома с Мариной Керн.

– С ума сойти, никогда бы не подумала, что у этой особы могут быть такие проблемы! Она держится, как Мэрилин Монро.

– Надеюсь, ты не собираешься об этом сплетничать? Я тебе по секрету доложил.

– За кого ты меня принимаешь? – обиделась она. – С кем мне сплетничать? Я ни с кем, кроме тебя, не общаюсь. Ты же знаешь.

– Н-да, затворница ты моя… – Он протянул руку, чтобы погладить ее по голове, но Марьяна капризно отстранилась – она не любила, когда он намекал на ее положение.

– Тебе легко говорить…

– Ничего, недолго терпеть осталось. Календарь почти готов. Скоро ты станешь знаменитой и сможешь перебраться ко мне.

Она недоверчиво на него посмотрела.

– Что? Ты о чем?

– О том, что пора показать супругу кукиш. И мы с тобой сможем себе позволить это сделать… Я тебе не говорил: скоро я получу много денег…

– Откуда это? – насмешливо прищурилась она.

– Секрет.

– Врешь!

– Сама увидишь. Не просто много денег, а очень много денег. Тогда ты бросишь своего Гогу?

– Я его и раньше брошу! – глухо рассмеялась Марьяна. – Как только выйдет календарь. Надоело мне все, понимаешь? Я боюсь за себя, боюсь, что в один прекрасный день не выдержу. Устрою истерику, когда он в очередной раз расстегнет штаны. Ох, у него даже спина волосатая, представляешь?

– Крепись, – погладил ее руку Филипп, – меньше месяца осталось до презентации. А потом… Нет, я не могу об этом тебе рассказывать. Но все будет так, как ты хочешь. Гарантирую.

Презентация календаря проходила в Русском зале отеля «Метрополь». «Плейхаус» не поскупился на фуршет экстра-класса: украшающие длинный стол блюда словно были взяты из свадебного меню какой-нибудь голливудской суперзвезды. Нежнейшие блинчики с черной икрой, тающие во рту пирожки, экзотические салаты, изысканные французские сыры… Специально для мероприятия Филипп приобрел черный атласный смокинг и лаковые вечерние ботинки от «Гуччи».

Волосы он намазал воском и зачесал назад и в целом чем-то напоминал пижона из черно-белого довоенного фильма.

Сам не зная почему, Меднов волновался как никогда в жизни – гораздо больше, чем на вступительных экзаменах во ВГИК, больше, чем во время слежки за Азией, больше, чем когда они с Марьяной убегали от назойливых папарацци. Этот вечер должен был изменить его жизнь.

Завтра все будет по-другому. Во-первых, он получит обещанный гонорар за календарь. Денег не так много, особенно по меркам привыкшей к роскоши Марьяны, но на первое время им хватит. А потом он продаст наконец свой шедевр, свою самую лучшую работу – порнофильм с участием Евы. Отчего-то Филипп не сомневался, что картину ждет всемирный успех. Съемки были закончены. Оставалось смонтировать фильм и подобрать подходящую музыку.