Так же, как Ясуока «подталкивал» время наступления движением танков вперед еще до форсирования реки дивизией, Тамада тоже не мог дождаться начала. Негативные факты стали обратной стороной скорости. В хронике 4-го танкового полка 2 июля было записано: «… до места слияния рек по прямой линии было 20 км. К тому же местность и положение противника были неизвестны, приближался вечер. Мы боялись упустить шанс, попусту затягивая всё. В 18.10 2 июля Тамада по своей инициативе повел свою часть впереди группы Ясуоки». Легкие танки, более подвижные, чем средние танки подразделения Тамады, возглавили линию колонн в ромбовидном порядке. Приближалось время первого и последнего участия японских танков в Номонханском сражении.

Еще перед тем, как группировка Ясуоки начала наступление вечером 2 июля, 64-й пехотный полк полковника Ямагато и батальон полевой артиллерии Морикавы были измотаны противником. В 10.00 2-й батальон полка Ямагато, которым командовал подполковник Митсуру, начал боевые действия на высоте 739, расположенной в 4 км южнее озера Манзут. Сначала все складывалось удачно для японцев, и противник был отброшен назад. «Это напоминало преследование, — вспоминал один сержант. — Хотя оно продолжалось 2–3 часа, так хорошо в этом сражении я больше себя не чувствовал». Но как только пехота достигла возвышенности, советская артиллерия, расположенная вокруг высот Хара на левом берегу Халхин-Гола, начала наносить мощные удары по японским войскам. Число задействованных 152-мм гаубиц противника, казалось, не превышало и батареи из четырех единиц, но вспышки орудий можно было увидеть на расстоянии 5–6 км, а разрывающиеся снаряды, напоминающие молнию и издающие звук циркулярной пилы, поднимали облака песка и густого дыма. Потери снизились благодаря амортизирующему действию песчаной почвы, хотя прямые попадания были смертоносны. Японские пехотинцы были преисполнены ужаса перед «неописуемым» заградительным огнем противника, который велся около двух часов. Потрясенные офицеры и солдаты, которые принимали участие еще в Нанкинской операции, говорили, что эффективность артиллерийского огня русских оставила позади все, с чем они столкнулись в Китае.

Во время продвижения вперед стрелки-пехотинцы рассеялись, чтобы избежать губительного артиллерийского обстрела. Они пытались с минимальными потерями пройти заградительный огонь. К тому времени начала сказываться общая усталость. Капрал, участвовавший в этой операции, объяснил: «Мы просто были измотаны, потратив силы во время трудного марша к Чянчуньмяо и фронту. Все было настолько плохо, что мы делали отчаянные усилия, чтобы лишь держаться, не говоря уже о том, чтобы избегать ударов артиллерии и самолетов. На этих волнообразных гребнях мы могли присоединиться к ангелам, если бы вышли немного дальше. Когда у вас нет сил, ваше тело вам уже не повинуется».

2-я пулеметная рота капитана Тадааки Учиды (Uchida Tadaaki) использовала 33 лошади для доставки тяжелого оружия и боеприпасов на фронт. Когда начались боевые действия, солдаты разгрузили лошадей и привязали их в тылу на расстоянии 2 км для избежания потерь от артиллерийского огня. Вместе с лошадьми войска оставили свои вещевые мешки, пайки и палатки. Но огонь советской артиллерии на большую дистанцию пришелся на лошадей и уничтожил их вместе с имуществом солдат.

Отсутствие поддержки пехоты стало серьезной проблемой для 3-го танкового полка полковника Йошимару. Предполагалось, что Ямагато и Йошимару будут атаковать во взаимодействии, и генерал-лейтенант Ясуока с самого начала попытался объединить танки со стрелками-пехотинцами. Тем не менее, когда вечером 2 июля началось общее наступление, не было никаких признаков появления пехоты 64-го полка. Справедливо опасаясь, что боевые машины, действуя впереди пехоты, могут быть отрезаны, Ясуока заставил Ямагато двигаться быстрее. Йошимару также связался с Ямагато относительно намеченной координации их частей. В 7.40, под проливным дождем, японский самолет сбросил для штаба тубус с информацией о том, что противник якобы отступает на запад и переправляется через реку. Это было напоминанием Ясуоке о немедленном преследовании противника. Ямагато опять заставили продвигаться к линии фронта. Его уставшие солдаты в 20.00 пошли вперед.

Танковый офицер Ногучи был хорошо осведомлен о том, что 64-й пехотный полк измотан и страдал от жажды. Ногучи и его коллеги, отправленные Ясуокой ночью 2 июля для налаживания связи с Ямагато, сначала шли пешком, а их танки двигались за ними. Ногучи помнил указание солдатам придерживаться правильных интервалов и постоянно находиться под прикрытием. Атмосфера в 64-м полку ему показалась очень мрачной. Ямагато хорошо знал особенности местности, так как в конце мая вел здесь боевые действия; в самом деле, полковник не мог забыть свой неудачный опыт, когда чуть меньше месяца назад здесь был уничтожен Адзума. Несомненно, для того чтобы избежать упоминания того эпизода, что могло быть воспринято пессимистично в условиях новой операции, Ямагато не сказал ни слова в присутствии Ногучи.

Полковник, как и его командиры, был уверен, что противник отступает. Свою задачу (одобренную Ясуокой) он представлял следующим образом. 64-й полк должен провести атаку в ночь со 2 на 3 июля против предполагаемого пехотного батальона противника, защищающего сектор высоты 731 в 6 км к северо-востоку от слияния. Затем Ямагато должен был прорваться к реке Халхин-Гол и каким-нибудь образом переправиться через нее по мосту противника.

Замысел Ямагато, хотя и нереальный, имел отношение к задаче, поставленной Ясуокой 2 июля капитану Ретсо Ябуучи (Yabuuchi Retsuo), командиру 1-й роты 24-го инженерного полка Кавамура: захватить мост русских. Поскольку это выполнить было невозможно, Ябуучи должен был хотя бы взорвать «быки», для того чтобы отрезать противнику пути отхода на правый берег. Саперы-подрывники притащили полдюжины 10-килограммовых упаковок взрывчатки на своих плечах и присоединились для переправы к роте из 200 человек. Это подразделение было первым из боевой группы Ясуоки, которое должно было совершить так называемое преследование вечером 2 июля, действуя как «специальный наступательный отряд».

Направляясь на юго-запад в условиях наступающей темноты и ливня, рота Ябуучи натолкнулась на глубокую полосу колючей проволоки длиной от 4 до 10 м. Предположив, что такие оборонительные препятствия предшествуют главным позициям противника, Ябуучи остановил свое подразделение. В этот момент советские пулеметы, число которых было не установлено, открыли огонь. Патроны, каждый десятый из которых был трассирующим, пролетали над головами японцев. Хотя люди Ябуучи не понесли потерь, они слышали зловещий грохот танков, за которым следовал огонь танковых пушек. Оторванный от группы Ясуоки Ябуучи посчитал ситуацию безнадежной, поэтому он постепенно отвел роту назад и приказал солдатам окапываться и ждать рассвета. Для японских саперов было тягостно ясно видеть впереди цель и не иметь возможности прорваться к мосту. Ябуучи несколько раз отправлял посыльных связаться с главными силами, но они не возвращались до полудня 3 июля. Естественно, командир инженерного полка Кавамура беспокоился о судьбе 1-й роты, с которой он до 9.00 3 июля не имел никаких контактов. Поэтому полковник попросил 3-й танковый полк пробиться к отсутствующему подразделению.