Работал в газете «Токио асахи симбун» и в Обществе исследования проблем Восточной Азии. С 1937 года сотрудничал в Исследовательском обществе «Сёва». Одновременно являлся сотрудником аппарата японской секретной службы.

В 1938 году Одзаки назначают советником премьер-министра принца Коноэ по вопросам Китая. Он также — консультант Исследовательского бюро Южно-Маньчжурской железнодорожной компании, которое выполняло разведывательные функции. Получал важную политическую и экономическую информацию в японских правительственных кругах от консультанта министра иностранных дел и кабинета министров Кинкадзу Сайондзи, депутата нижней палаты парламента Инукаи, бывшего в 1931–1932 годах премьер-министром, и других видных политиков и высокопоставленных правительственных чиновников.

Арестован в октябре 1941 года японской тайной полицией. В 1943 году приговорен к смертной казни. Повешен 7 ноября 1944 года вместе с Рихардом Зорге.

Мияги Иотоку (1903–1943). Оперативные псевдонимы — Джо, Интелли. Агент советской военной разведки.

Родился на острове Окинава в крестьянской семье. Вместе с родителями переехал в Калифорнию (США) и стал американским гражданином. В 1925 году окончил Высшую школу искусств в Сан-Франциско. Художник, писал и продавал картины. Член Компартии США с 1931 года. В 1933 году был привлечен к работе на советскую военную разведку и переброшен в Японию.

В резидентуре Рамзая был групповодом, добывавшим в основном военную информацию — о боевом составе, дислокации, вооружении, переброске войск, мобилизационных мероприятиях, организации японской армии. В октябре 1941 года арестован японской тайной полицией. После попытки покончить с собой брошен в тюрьму без следствия и суда.

Погиб в заключении в августе 1943 года.

К этому оперативному ядру сходились нити от источников, находившихся в аппарате премьер-министра, министерствах и ведомствах, оккупационных вооруженных силах в Китае, на важных промышленных объектах, среди дипломатического корпуса и иностранных журналистов, аккредитованных в Японии. Ценные сведения шли, например, от премьер-министра принца Коноэ, его предшественника Сайондзи, ставшего затем депутатом нижней палаты парламента; начальника Главного управления военного министерства генерала Муторена и некоторых других важных представителей политической и военной элиты. Следует упомянуть, что многие источники были привлечены к работе на советскую военную разведку под «чужим флагом». Другими словами, они не знали, что потребители их информации находятся в Москве, а считали, что имеют дело с дружественной немецкой тайной службой.

В японской контрразведке поначалу тоже придерживались мнения, что Зорге если и не сотрудник немецких спецслужб, прикрывающийся аттестацией видного журналиста-международника, то ценный агент гитлеровской Службы безопасности или абвера. И японские ловцы шпионов терпели соглядатая дружественного Третьего рейха, пока не убедились, что Зорге занимается совсем иным делом.

Как же провалилась организация Рамзая, одна из самых эффективных и стратегически важных резидентур советской разведки в период Второй мировой войны? К сожалению, до сих пор это точно не установлено. Материалы следствия и суда по делу Зорге, находившиеся в японских архивах, где можно было бы найти четкий ответ на этот вопрос, в конце войны оказались частично уничтоженными. Оставшиеся целыми документы захватили американцы и переправили их за океан. Показания сотрудников японской тайной полиции, прокуратуры и судебных органов, которые допрашивались оккупационными учреждениями США, не дали полной картины и к тому же до сих пор засекречены. Протоколы слушаний дела Зорге в американском Конгрессе тоже не пролили достаточно света на эту проблему.

И все же в результате многолетней работы исследователей удалось разработать несколько правдоподобных версий причин провала этой, казалось бы, неуловимой советской разведывательной организации.

Версия первая. Японская контрразведка лишь в конце тридцать девятого — начале сороковых годов твердо убедилась в том, что в Стране восходящего солнца длительное время активно действует иностранная шпионская организация, систематически использующая нелегальный радиопередатчик. Токийские ловцы шпионов поначалу заподозрили в этом американскую разведку. Они считали: в связи с резким ухудшением японо-американских отношений эта ситуация, вполне возможно, перерастет в вооруженный конфликт. Следовательно, Вашингтон является самой заинтересованной стороной в получении секретной информации о замыслах Токио. Где искать американских шпионов? В самурайской контрразведке здраво рассудили: скорее всего, среди японцев, проживавших ранее в США и в тридцатые годы вернувшихся на родину. Перебирая этот контингент, контрразведчики вышли на шестидесятилетнюю портниху Китабаяси Томо, проживавшую на острове Хонсю (она вернулась из Соединенных Штатов в 1935 году). До начала 1940 года эта женщина была столичной жительницей, но потом почему-то перебралась на Хонсю, хотя в Токио считалась модной портнихой. Среди ее клиенток были жены генералов, высокопоставленных чиновников и крупных предпринимателей.

Контрразведчики заинтересовались портнихой, выяснили ее окружение, знакомства. Стали наблюдать за ее связями. Среди них оказался сотрудник резидентуры Рамзая, художник Мияги, который несколько лет тому назад вернулся в Японию из США. Последний был не только групповодом, руководившим деятельностью нескольких агентов, которые поставляли информацию о японской армии, но и выполнял роль связника между Зорге и Одзаки. Сделано это было с той целью, чтобы сократить число личных встреч Рамзая с главным источником и тем самым не бросать тень подозрения на Инвеста. Так, во всяком случае, требовали правила конспирации.

Тайная полиция арестовала Китабаяси Томо и ее мужа Есисаборо 26 сентября 1941 года. За домом Мияги установили плотное наблюдение. Однако художник ничего не заметил и продолжал встречаться с Одзаки и Зорге. Контрразведывательная нить от Мияги потянулась к Одзаки, затем к Зорге, а от него к Клаузену и Вукеличу.

15 октября за решетку попал Одзаки, а через три дня одновременно арестовали Зорге, Клаузена и Вукелича.

Разведывательная организация Рамзая в Японии перестала существовать. Японское следствие довольно быстро составило полную картину того, что представляет собой в действительности резидентура Зорге. Произошло это потому, что некоторые члены ядра организации стали давать признательные показания. Речь идет конкретно о Мияги и Клаузене. Художник во время ареста, как мы уже знаем, пытался покончить с собой, совершив по древнему самурайскому обычаю харакири — вскрыл себе мечом живот (это символ глубокого презрения к врагу).

Полицейские спасли Мияги, однако на первом допросе он выбросился из окна с третьего этажа, но опять остался жив. Видимо, две неудачные попытки совершить самоубийство повлияли на психику арестованного: он решил сотрудничать со следствием и рассказал все о себе и разведывательной организации Зорге.

Мы не в праве винить отважного разведчика, понятно, что у него произошел нервный срыв. Он сообщил прокурору, что «принадлежит к японскому отделу Компартии США и получил приказ от вышестоящих сотрудников этой организации работать в Японии на мировую революцию». Не случайно в своем первом сообщении для прессы о деле Зорге японские власти подчеркнули, что ими раскрыта «шпионская организация Коминтерна». Кстати, в дальнейшем, когда следствие по этому делу было закончено и стало ясно, что тут действовал не Коминтерн, а советская военная разведка, японцы воздержались сообщать об этом факте средствам массовой информации. Токио в создавшейся международной обстановке — наличие пакта о ненападении между Японией и Советским Союзом, провал гитлеровского плана молниеносной войны против СССР — решил на всякий случай не поднимать шума, не раздражать Москву и не давать ей повод для денонсации этого документа.