— Свою женщину? — Кирилл насторожился. Ему показалось, будто Каховский сделал на этом слове странный акцент.

— Да. Я так понимаю, у тебя не просто так оказался препарат, контролирующий оборот? Ты сам его принимаешь.

Лукаш не спрашивал, он утверждал — с той самой непоколебимой уверенностью, которая всегда придавала его словам особую убежденность.

Стромов напрягся.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказал. От тебя пахнет девушкой, которая к нам уже приходила. Маленькая тигрица с дерзким норовом. Кажется, ее зовут Анжелика? Она твоя пара, я прав?

Скрипнув зубами, Стромов кивнул. Отрицать очевидное было бессмысленно.

— И что из того?

— Береги ее. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Спрятаться под женскую юбку, как спрятался ты?

— Не дерзи, мальчик, — в глазах Каховского появилась глухая угроза. — Я намного старше тебя, и поверь, повидал в жизни всякого. Мне есть с чем сравнить. А сейчас, когда я вот-вот стану отцом, проблемы мне не нужны.

Кир видел его жену, эту пухленькую блондинку, которая разглядывала его через окно с тайным любопытством в глазах. Чувствовал, что Каховский не рад видеть так близко от своей женщины другого мужчину. И в какой-то момент разговора понял, что и сам не хочет видеть Лику рядом с другим.

Или других рядом с Ликой.

Это его окончательно разозлило.

Напоминание о собственной слабости стало последней каплей. Он сорвался. Едва не наделал беды.

Повезло, что Лукаш оказался взрослее и сдержаннее. Он просто отлупил его, как мальчишку, и вышвырнул вон, напоследок предупредив, чтобы больше не смел здесь появляться.

Вспомнив об этом, Стромов криво усмехнулся и уже с уверенностью въехал на автостоянку перед нотариальной конторой. Заглушил мотор и вышел, подставляя лицо утреннему ветерку.

Как бы там ни было, решение принято. Пусть Андрулеску думает, что держит его в кулаке. Все эти дни он советовался с юристами, не раскрывая им подробностей дела. Теперь все зависит лишь от того, как это воспримет Лика.

Лика…

Вспомнив о девушке, Стромов нахмурился.

Ее реакция тревожила больше всего. Возможно, Борис был прав. Он должен был все ей рассказать.

Должен был!

Но не смог.

И вот теперь боялся, что она не поймет, не захочет понять.

Даст ли она ему возможность все объяснить? Или не захочет даже выслушать?

Как бы там ни было, отступать уже поздно. Он сделает «ход конем».

* * *

Аптека была совсем рядом, всего в нескольких шагах от дома. В окно гостиной можно было увидеть ее крыльцо и стеклянную дверь.

И Лика не выдержала. Целый день она терзалась сомнениями, хваталась за любую работу, лишь бы не думать о своих подозрениях, и вот наконец они победили ее.

Бросив на кухне недопитую чашку кофе, она вернулась в свою комнату. Быстро завязала волосы в низкий узел и переоделась в один из костюмов, купленных Киром: брючный комбинезон из роскошного кремового шелка с завязками на спине. На голову — широкополую шляпку, которая при любом освещении оставит ее лицо в тени. На глаза — контактные линзы, те самые, без которых теперь не обходится ни один выход на улицу.

Маленькое домашнее платье осталось лежать на постели поверх покрывала.

Лика сосредоточенно глянула на себя в зеркало.

Сейчас ей предстояло впервые выйти из дома одной. В какой-то мере это пугало: в голове красными буквами семафорило предупреждение Кира, от нервозности вспотели ладони, а в желудке поселилась тупая боль. Но отступать было бессмысленно. Чем быстрее она сделает это, тем быстрее получит ответ, а вместе с ним и душевный покой.

Еще раз оглянувшись на комнату, Лика вышла.

Улица встретила ее небывалой жарой, едкой вонью отработанного бензина и тяжелым запахом разогретого асфальта. Раньше она не была столь чувствительна к запахам, но теперь…

Теперь все стало иначе.

Спрятав лицо под широкими полями шляпки и стараясь не сорваться на бег, она пересекла проезжую часть. Замешкалась, не решаясь подняться по ступенькам аптеки. Оглянулась на дом, чей второй этаж виднелся над верхушками кипарисов и тополей.

Людей поблизости не было, видимо, в такую жару все прятались по домам. И Лике это вернуло уверенность. Придав себе независимый вид, она поднялась по ступенькам и толкнула стеклянную дверь.

Раздался мелодичный перезвон колокольчиков. На его звук откуда-то из-за стеллажей показался пожилой аптекарь в белом халате.

— Buenos dнas, Signora. Чего вы желаете?

Лика машинально отметила испанский акцент. Сейчас она готова была думать о чем угодно, замечать любые мелочи, лишь бы не вспоминать о том, что она вер. А между тем именно эта мысль настойчиво лезла в голову и заставляла нервничать еще больше.

— Buenos dias, — она выдавила улыбку, надеясь, что эта улыбка не похожа на волчий оскал, — мне нужен тест на беременность.

— О, поздравляю, синьора, — взгляд аптекаря потеплел, когда он глянул на ее плоский живот, — вы обратились по адресу! Uno momento!

Старик на секунду исчез из поля зрения, спрятавшись под потертую стойку, на которой стояла одинокая вазочка с подтаявшими зелеными леденцами. Не удержавшись, Лика бросила в рот один. Вкус ментола и мяты показался ей непривычно приятным.

— Вот, — аптекарь протянул ей розовую коробочку. — С вас двадцать кредитов.

Лика колебалась. А что, если тест будет бракованным? Что, если он покажет неправильно? Нет, она должна убедиться наверняка!

— А есть еще? — она заглянула в кошелек. — Другой фирмы?

— Есть, но он стоит дороже. Тридцать кредитов.

Девушка достала хрустящую пятидесятку:

— Я возьму оба.

Обратный путь до дома она пробежала почти бегом, не в силах больше сдерживать волнение. Не разуваясь, поднялась к себе и, бросив сумочку на кровать, вошла в ванную. С гулко колотящимся сердцем распаковала тест. Сначала тот, что стоил дороже. Ему она доверяла больше.

На упаковке было написано: для точного результата подождите пять минут. А Лика всегда строго следовала инструкциям, особенно, если дело касалось такой щекотливой проблемы.

Сжав в руке заветную бумажку, она вернулась в комнату и рухнула на кровать. Закрыла глаза.

И только теперь поняла, что что-то не так.

Что-то изменилось здесь, пока ее не было.

И это очень, очень нехорошо.

Открыв глаза, Лика села. Интуиция или инстинкт — она не стала разбираться, что это было — подсказали: окно. Все окна в комнате были закрыты и зашторены, когда она уходила. А теперь створка одного из них была слегка приоткрыта, и с улицы доносился приглушенный шум.