Прошло еще полчаса. Джессика решила, что ей пора чем-нибудь подкрепиться, но кусок не лез в горло, и она решила освежиться глотком вина. Однако руки ее тряслись так сильно, что, наливая себе рислинга, она чуть не опрокинула бокал себе на платье.

Чувствуя, что ее бросает то в жар, то в холод, Джессика вышла с вином на палубу и, остановившись возле леерного ограждения правого борта, стала смотреть на игру волн, ставших желтовато-коричневыми от глины, смытой с берегов весенним паводком.

Может быть, он вообще не приедет, рассуждала Джессика. Может быть, она с самого начала все рассчитала не правильно. Но, если Рафаэль все же появится, может ли это служить верным признаком того, что она рассчитала все как надо?

И все-таки он пришел. Она не слышала никаких звуков, и даже палуба под ее ногами покачивалась все так же размеренно, но каким-то шестым чувством, почти инстинктивно, Джессика уловила его присутствие и резко обернулась. Рафаэль Кастеляр стоял, привалившись плечом к стене палубной надстройки, и смотрел на нее. Руки его были засунуты глубоко в карманы, а в глазах светились любопытство и сдержанная задумчивость.

Он был одет совсем просто, почти по-домашнему, и Джессика, не будучи к этому подготовлена, слегка вздрогнула от удивления. Она привыкла видеть Рафаэля в костюмах делового или, по крайней мере, классического стиля, но сейчас она не могла не признать, что джинсы, светлая трикотажная майка и легкие теннисные туфли идут ему, пожалуй, еще больше. Вместе с тем, несмотря на кажущуюся простоту его облачения, выглядел он по-прежнему светски-элегантно и даже изысканно. Футболка облегала его плечи атлета, туфли, сшитые точно по ноге, подчеркивали узость его ступней и элегантную высоту подъема, а джинсы, сидевшие на узких бедрах Рафаэля как вторая кожа, хоть и вытерлись почти добела на коленях, возле карманов и на ширинке, были тем не менее тщательно отпарены и отутюжены.

Но это было далеко не самым главным. Джессика и раньше отдавала должное кипучей энергии Кастеляра, но сейчас она увидела его как будто другими глазами. Во всяком случае, именно в эти мгновения он показался ей особенно объемным, выпуклым, ярким, словно природа наделила Рафаэля двойным запасом жизненных сил. Впечатление было таким сильным, что Джессику буквально физически потянуло к нему, и ей пришлось вступить с собой в нелегкую борьбу, чтобы не поддаться его магнетизму.

Слегка склонив голову, Джессика внимательно разглядывала Рафаэля. Судя по всему, он уже вполне оправился после схватки с незнакомцем в ее подъезде. Пострадавший глаз выглядел как обычно, а царапины вокруг него зажили, так что Джессика даже не сразу заметила их на его смуглой, оливково-золотой коже.

Веки Рафаэля были опущены, а лицо оставалось совершенно бесстрастным, и Джессика невольно подумала, что сегодня он выглядит иначе, чем обычно

— более спокойным, но менее открытым; более естественным, но совсем чужим.

Эта перемена озадачила Джессику. Раньше, когда бы они ни встретились, она всегда оказывалась обороняющейся стороной, даже не помышлявшей о том, чтобы контратаковать. Сейчас же она кое-чего хотела от него и готова была первой ринуться в бой, чтобы добиться своего, и Рафаэль несомненно это почувствовал. Значит, ей нужно срочно что-то предпринять, чтобы усыпить его бдительность и одновременно прощупать его настроение и попытаться узнать хоть что-то о его ближайших планах. Нужно быть раскованной, почаще улыбаться и вести себя как можно естественней, иначе он обо всем догадается.

И Джессика попробовала улыбнуться своей самой радушной улыбкой.

— Ну наконец-то! — воскликнула она. — Должно быть, вы ужасно проголодались. Я предлагаю отойти от берега, выбрать вид поживописнее и встать на якорь. Потом я суну сандвичи в микроволновку, и через пять минут мы уже сможем перекусить.

— Кто займется швартовочными концами, вы или я? — осведомился Кастеляр.

— Вы, если вы не имеете ничего против. А я встану к рулю.

Рафаэль взвесил в уме ее ответ и те побуждения, что, возможно, за ним стояли. Большинство женщин — он знал это твердо — решили бы, что он спрашивает просто из вежливости (так оно, собственно, и было), и с удовольствием уступили бы ему штурвал, занявшись менее ответственной работой первого помощника. Джессика Мередит поступила наоборот, и это, возможно, свидетельствовало о ее твердом намерении ни в чем не уступать ему.

Рафаэль не сомневался, что она что-то задумала — он готов был поставить на это все, что у него было. Для достижения своей цели Джессика и собиралась кормить его сандвичами, поить вином и даже притворяться, будто его общество ей приятно. Кастеляру же не терпелось узнать, что она предпримет, когда эти проверенные временем способы ни к чему не приведут.

А ему вовсе не хотелось помогать Джессике или идти ей навстречу. Нет, он, конечно, не имел ничего против того, чтобы помочь отдать швартовочные концы и даже постоять за штурвалом, если ей потребуется отлучиться, но не более того. Чего бы Джессика от него ни хотела, ей придется спросить об этом прямо, иначе — Рафаэль поклялся себе в этом — у нее ничего не выйдет. Он изрядно устал от того, что все его попытки найти компромисс оборачиваются против него, устал от бесконечных обвинений, что он якобы, пользуясь тем, что все преимущества на его стороне, пытается манипулировать ею. Если то, что Джессика задумала сейчас, окажется разумным, только тогда он подумает о том, стоит ли принять ее план. Пока же Рафаэль решил не ломать голову и подождать, пока мисс Мередит дойдет до нужных кондиций и сама сделает первый шаг.

Несмотря на все эти сугубо практические соображения, ему все же было очень приятно, что Джессика сама пригласила его на прогулку и что ее предубеждение против него может быть преодолено, пусть и не совсем бескорыстно. Может быть, с улыбкой подумал Рафаэль, со временем он даже привыкнет к тому, что за ним ухаживают, что ему улыбаются, что с ним обращаются как с нормальным живым существом, а не как с плотоядным чудовищем, съедающим по Джессике вместе с утренним кофе. «Поладить с ней — все равно что приручить дикого зверька, — размышлял он. — Сначала неизбежны угрожающее шипение и даже многочисленные укусы и царапины, но со временем он привыкает к тебе и начинает более или менее спокойно переносить твое присутствие. Стоит проявить еще немного терпения, и он позволит себя погладить, а если немного поморить его голодом, то в один прекрасный день пугливое создание начнет есть из твоих рук».

У западного побережья озера, подальше от судоходного фарватера и шлюзов, они встали на якорь, чтобы перекусить. Увы, еда уже не могла служить усладой подлинному гурману, и Рафаэль с сожалением подумал, что сандвичи могли бы быть гораздо более свежими, если бы он приехал вовремя, а не торчал в офисе, стараясь доказать ей, сколь мало он расположен прыгать на тумбу как только ему скажут «Ап!». Остальные продукты были вполне приличными, но, поскольку они, совершенно очевидно, были куплены, а не приготовлены ее собственными руками, то в цветистых комплиментах кулинарному искусству Джессики не было никакой нужды. Это более чем устраивало Рафаэля, поскольку он не привык расточать пустые похвалы.