– Им троим? – уточнил Искандер.

– Нет, – мотнул головой Эйрик. – Все северяне, весь отряд. И вождь тоже. – Он закашлялся, постучал себя по груди, а потом продолжил: – Мы сказать ему, что у нас союз с тобой, царь Искандер, и нам этого хватит. Этот rascalle сказать, что заплатит много больше, если мы бросить тебя. И мы сказать: провались ты!

Заговорил Керк, и Рагнар, выслушав его, тяжело вздохнул:

– Кадокийский царь предложил северянам предать тебя и принести клятву верности ему. Обещал много золота, вина и красивых женщин. Видимо, он полагал, что мы – звери, которых интересует только пожива, ну, и еще бабы. Мои люди поняли, что эти переговоры скверно пахнут, и решили уехать. Тогда человек, назвавшийся главным советником, стал говорить с каждым из них наедине, уговаривал продаться ему за небывалые деньги и выполнять его поручения. Керк и Эйрик наотрез отказались и плюнули ему под ноги, а Фаррас разбил советнику нос, когда тот предложил ему предать своего вождя.

Фаррас захохотал, видимо, вспоминая случившееся. И тут же, раскашлявшись, согнулся в седле.

– Это было вечером. Советник ушел, а мои люди решили уехать сразу же, как взойдет солнце. Но снова пришли женщины, принесли вино… очень много вина. И утром мои люди очнулись совсем в другом каменном доме. Там было сыро, темно и холодно, а по полу бегали крысы. Потом им сказали, что их казнят. Они просидели там много дней в ожидании смерти, но вот однажды их вывели оттуда и привели на берег Зубца. И они очень рады, что им удалось вернуться живыми, – закончил Рагнар.

Фаррас снова начал кашлять. У Керка и Эйрика в груди тоже слышались хрипы.

– Вас там били? – спросил Искандер.

Северяне дружно помотали головами.

– Ну, наверняка морили голодом и заставляли спать на каменном полу. Рагнар, мне кажется, они нездоровы. – Танарийский царь нахмурился.

– Когда будущий воин рождается, его во имя Крома окунают в ледяную купель, – отмахнулся Кромхарт. – Что им какой-то каменный пол! Приедем в Баас – отмоем и хорошенько накормим их, вот и все дела.

– Вождь, – хрипло проговорил Эйрик, – танариец прав… Трудно дышать, как будто не я сидеть на лошадь, а лошадь на мне.

Всадники остановились. Искандер подъехал ближе, внимательно осмотрел Керка, Фарраса и Эйрика. У всех троих отекли ноги и пальцы на руках, выступили вены на шее, а губы стали неестественно бледными. И все трое тяжело дышали, то и дело откашливаясь.

– Думаешь, они чем-то больны? – встревожился Рагнар. – Прежде мои люди никогда ничем не болели. Это заразно?

Искандер молча разглядывал лица северян. Потом попросил:

– Покажите языки.

Керк, Фаррас и Эйрик недоуменно переглянулись. Высовывать язык изо рта в присутствии вождей считалось у северян верхом неприличия.

– Делайте, что вам велят! – рявкнул на них Рагнар.

Они послушались. Искандер пригляделся – у всех троих языки были бледными, с легкой синевой – и волна холодной дрожи прокатилась у него по спине.

– Вам сегодня давали еду или воду? – спросил он.

– Только вино, – ответил Эйрик. – Немного вино с водой, очень гадкий на вкус. Мы даже не стали пить всё.

Царь выпрямился в седле и повернулся к другу:

– Кромхарт, твои люди не больны. Они отравлены, и, похоже, тем самым ядом, которым когда-то отравили меня.

В тот день, когда уехала Солан, Герика проспала до самого ужина – Лара не велела ее будить, чтобы мелья как следует отдохнула. Поднявшись с постели, Герика с удивлением обнаружила, что солнце уже садится и что она осталась одна. Осознание того, что ей не удалось попрощаться ни с подругой, ни с Зелией и Тайлин, ужасно огорчило девушку. Она так расстроилась, что отказалась выходить из своих покоев, почти не притронулась к принесенной еде и до глубокой ночи просидела на постели, крепко прижимая к себе подушки и пряча в них непрошеные слезы. На душе у Герики было неспокойно. Она искренне надеялась на то, что обмен пройдет благополучно, но события последних дней заставляли ее сомневаться в этом. Поведение государя Кадокии стало совершенно непредсказуемым, и, даже согласившись на условия царя Искандера, при встрече он мог устроить танарийцам и северянам неприятный сюрприз. Обман, нападение, засада на обратном пути – воображение рисовало жрице пугающие картины, и в каждой из них ей мерещились страдания и смерть. И сны в эту ночь ей снились тяжелые: она снова видела битву с пустынниками, лежащих на земле Хризе и Анат, Зелию, склонившуюся над мертвым телом девушки, – Герика сперва подумала, что это Мира, но, увидев длинные волосы, пригляделась и узнала Солан. Ужас охватил ее, Герика заметалась в поисках лекаря… и наткнулась на северян, возводящих огромный погребальный костер, на который укладывали живых и невредимых воинов. Когда пламя вспыхнуло, девушка отчаянно закричала… и проснулась среди скомканных простыней и разбросанных подушек.

«Привидится же такое! – с облегчением подумала она, вытирая вспотевший лоб и прислушиваясь к утреннему щебету птиц за окном. – Хвала Великой Тривии, это всего лишь дурной сон».

Наступивший день был знаменательным для мельи: сегодня, незадолго до полуночи, когда луна достигнет середины неба, ее очередное испытание закончится и обет молчания будет считаться исполненным. Жаль, что Солан не будет рядом: царевна так хотела вновь услышать ее голос… Впрочем, если боги будут милосердны к ним, она его еще услышит.

Несколько мгновений над степью стояла звенящая тишина. Потом Эйрик спросил:

– Мы умрем?

– Боюсь, что да. – Взгляд Искандера стал тяжелым. – Противоядие нам не известно, и, даже если бы существовал рецепт, у нас с собой его все равно нет. Яд уже действует, и времени у вас осталось немного. Мне жаль.

– Сколько? – Рагнар поднял голову и посмотрел на юг, туда, где за далеко за холмами находилась столица. Танарийский царь проследил за его взглядом и покачал головой:

– Вы не успеете, даже если будете скакать без остановки. До Бааса целый день пути, кони не выдержат, а твои люди через несколько часов потеряют сознание. Ты загонишь насмерть лошадей и привезешь остывающие тела.

– Ты сказал, яд замедляет биение сердца, но очень трудно его замедлить, когда человек быстро бежит или едет верхом. – Кромхарт сорвал с пояса флягу и бросил ее Фаррасу. – На севере, если кто-то отравлен, шаман велит много пить и потеть, чтобы яд выходил вместе с потом. Арне, Роар, отдайте им свою воду. Солнце поднимается, будет жарко, мы поскачем очень быстро, и их сердца будут биться, а часть яда выйдет через кожу. Мои люди крепкие и выносливые, они выдержат, а я буду молиться Крому, чтобы он не оставил их и придал сил лошадям. Мы успеем, а в Баасе твой лекарь сделает для моих людей то же, что сделал тогда для тебя, и они будут спасены.

– Рагнар… – Искандер понимал, что для вождя северян нет ничего страшнее, чем потерять своих воинов, но не хотел, чтобы он надеялся зря. – Послушай, ты не в силах предотвратить неизбежное. Мой лекарь не сможет…