– Вам их жаль? – спросила Делара Оранжевая. – Если бы мои братья восстали из мертвых и замок Ру был бы восстановлен, я пожалела бы Гарристон. Они присоединились к Дазену. Это они развязали войну, унесшую десятки тысяч жизней. Я видела, как они сбросили двухлетнего сына сатрапи Нахиды с Великих Ступеней. Я видела, как они вспороли беременной живот, как взяли младенца и делали ставки, как далеко смогут забросить вопящего ребенка. Они отрезали сатрапи нос, уши и груди, отрубили руки и ноги и бросили ее следом. Все у нас на глазах. Младенец долетел до последней ступеньки, если вам интересно. Его мозги забрызгали мне платье. Мне хотелось поймать его, но я не шевельнулась. Никто не шевельнулся. И к таким людям вы хотите жалости от нас? Или, может, к людям, потопившим целую флотилию беженцев без единого извлекателя или вооруженного мужчины на борту?

Это была вина Гэвина. Как Дазена. Он отправил молодого, свежего генерала Гэда Дельмарту, который всегда действовал эффективно и прямо. Гэвин велел Гэду захватить Ру. Генерал Дельмарта счел, что следует сделать так, чтобы впредь там вообще некому было оказать сопротивление. Он вырезал правящую семью – пятьдесят шесть человек, а также десятки их мужской челяди – публично, по одному, в порядке престолонаследования – и сжег их огромный замок, гордость Аташа. Когда люди бросились в бега, генерал Дельмарта отправил огненных извлекателей следом за флотилией. Гэвин узнал об этом потом, но что он мог сделать? Шла война, его генерал следовал его приказам, и когда Дельмарта после направился к великому городу Идосс, тот сдался без боя от страха перед жестокостью этого человека.

– Возможно, – сказал Гэвин, – мы могли бы подсчитать, сколько детей погибли, когда вы в отместку сожгли Гарристон, забаррикадировав ворота, чтобы никто не смог выбраться? Вижу, мне следует напомнить, что все тирейские извлекатели и все, кроме двух сотен, тирейские солдаты в то время были в сотнях миль от города. Как долго вы расчищали реку от трупов? Столько маленьких тел плавали в воде. Даже при помощи сотен акул, взбивших воду в заливе в кровавую пену, это заняло несколько недель, не так ли?

Гэвин так и не узнал, чьей это было идеей, но когда Гарристон горел, кто-то поставил на стенах красных извлекателей. Солдаты прикрывали их, пока те расплескивали красный люксин по всему городу. Красный люксин использовался как топливо для ламп. Покрыв весь город, он превратил Гарристон в пекло. Десятки тысяч людей бросались в воду, а на них сверху прыгали еще тысячи и тысячи. Их трупы кое-где почти перекрыли реку. А затем какие-то более хитроумные ивзлекатели его старшего братца пустили люксин вниз по реке в маленьких лодках из зеленого или синего люксина, или смесь красного и оранжевого, столь горючую, что она воспламеняется даже под водой, или мешали ее с суперфиолетовым, чтобы она текла по воде и горела. Среди пожаров, дыма, воды, толпы, смертей под рушащимися прямо в забитую реку домами, огня, текущего по самой реке, погибло столько народу, что прежде и вообразить было невозможно.

До войны в Гарристоне было более ста тысяч жителей. Его собственный набор в армию снизил численность, наверное, до восьмидесяти тысяч. После пожара осталось только десять, а после первой зимы – пять.

– Довольно, – сказал Черный. Карвер не был извлекателем, так что, можно сказать, являлся самым слабым членом Спектра. Как Черный он отвечал за большую часть мирских дел Малой Яшмы: за импорт провизии, управление торговлей, заключение контрактов, вербовку солдат и выплату им жалованья, поддержание в порядке домов и доков, постройкой кораблей и за все, что Белая отдала ему под контроль, чтобы заняться управлением самой Хромерией. Но он был замечательным человеком, и Гэвин уважал его. – Мы можем считать жертвы целый день, владыка Призма. В чем проблема?

Проблема в том, что из моих пяти великих оставшихся целей единственной полностью альтруистической является освобождение Гарристона. Эти люди страдают из-за меня, а вы, суки, мешаете всем моим попыткам помочь им.

– Проблема в том, – сказал Гэвин, – что тирейцы имеют не меньше причин ненавидеть нас, чем мы – их. Мы карали их за войну шестнадцать лет. Большинство людей, которые расплачиваются сейчас, в начале войны были детьми. Они не видят причины, почему должны продолжать платить за то, что сделали или не сделали их мертвые отцы. Они ненавидят нас, и факт в том, что никто из нас – никто в Семи Сатрапиях – не хочет возвращаться туда с армией.

– Вы о чем? – спросил люксократ Черный. – У вас есть данные разведки о какой-то угрозе?

– Я говорю о том, что если мы не выведем войска из Гарристона и не перестанем взимать дань на наших условиях, король Гарадул возьмет Гарристон силой и покончит с этим. – Именно это имел в виду Гарадул, когда сказал Гэвину «мы собираемся вернуть себе то, что вы украли у нас». Но Гэвин не мог им об этом сказать, не выдав других секретов, да они все равно не поверили бы.

– Не вижу тут ничего смешного, – нервно сказал Клитос Синий. Он был труслив во многих отношениях, но Гэвин знал, что Рутгар просто так Гарристон не отдаст. – У нас там тысячи солдат и пятьдесят извлекателей. Одни извлекатели могут сдержать любую армию, которую соберет этот «король» Гарадул.

– Прогибаться под какого-то мятежника, который объявляет себя королем, – это немыслимо, – сказала Оранжевая. – Он заслуживает смерти.

Как жаль, папочка, что ты больше не бываешь на советах. Вот ты бы повеселился. Я могу сделать одну вещь, которой ты не мог никогда.

– Во-первых, – сказал Гэвин, – если мы уйдем, это будет правильно. Мы караем людей, которые и так уже много выстрадали, и они нас за это ненавидят. Мы последние шестнадцать лет сеем семена очередной войны. Да, войну начали они. Да, генерал Дельмарта родился в Гарристоне. Но это не оправдывает нас, мы поступаем не только неправильно, но и глупо.

– Простите? – сказала Делара Оранжевая. Ее Оранжевая предшественница – ее мать – была создательницей поочередной схемы оккупации.

– Вы слышали меня, – сказал Гэвин. – К нам почти не поступает тирейских извлекателей. Думаете, потому, что их там больше не рождается? Ха! Что, если вместо обучения здесь, где они нищие, оскорбляемые, подозреваемые в предательстве, кто-то решил обучать их поближе к дому? Новая школа, новая Хромерия, основанная на жажде мести, возникшая из-за вашей мелочности и недальновидности?

– Чушь, – сказала Делара. – Мы бы об этом узнали.

– А если нет? – спросил Гэвин. – Качество обучения может быть не таким высоким, как наше. Надеюсь. Но даже если они знают пару-тройку рудиментарных огненных заклинаний – сколько продержатся ваши пятьдесят извлекателей в Гарристоне против нескольких сотен? Как долго продержатся ваши солдаты против тысяч мятежников, которые могут скрываться на виду у вас среди местных жителей? Факт в том, что король Гарадул возьмет Гарристон. Он потребует его нарочно на неприемлемых условиях, а потом захватит его. Вопрос лишь в одном – проиграем ли мы и потеряем лицо, в результате чего король Гарадул будет выглядеть победителем и в конце концов мы окажемся втянуты в войну, для которой у ваших сатрапий кишка тонка, или мы отменим дань, которая при дележке на шестерых незначительна, и отдадим то, чего не в силах удержать? Если мы отдадим Гарристон королю Гарадулу прежде, чем он его потребует, мы будем выглядеть великодушными. Если принесем извинения, мы будем выглядеть добродетельными, а если сделаем и то и другое прежде, чем он выдвинет требования, мы лишим его победы и причины воевать.