Ну, в общем, чтобы долго не рассусоливать – добил он таки злополучную свою записку. И дальше уже как в сказке – в окошко сунул, деньги взял и исчез. Тут бы и написать «бесследно», но не получается. Поскольку приехавшая полиция записку в руках повертела и обнаружила, что, помимо требования денег и прочей необходимой для грабительского процесса информации, содержала она в двух местах четко написанные имя и фамилию, которые, как выяснилось, в полицейском компьютере не на самом хорошем счету числились. Так вот, видимо, в моменты своей внезапной задумчивости – и в виду отсутствия продуктивных мыслей – стоял наш грабитель и писал привычное: «Ли Уомбл… Ли Уомбл…» Что, как вы можете догадаться, сэкономило массу хлопот довольно-таки занятым людям.

Или такой Фернандо Ривера, в 1993 году банк в самом популярном для такого занятия городе – Нью-Йорке – ограбивший. Тоже вот зарулил в заведение – и принялся записку писать. И уж не знаю, на чем он там ее писал, но вряд ли на бланке, потому что на бланке среди прочего и графа «сумма прописью» имеется. Что могло бы сеньора – или там мистера – Риверу от определенного огорчения избавить.

Он– то -всякую пропись похеривши – цифирями свое требование изложил. Дескать, так мол и так, происходит здесь ограбление, и… И тут намеревался он потребовать одну тысячу долларов – то есть 1000 получается, но то ли по запарке, то ли по недостатку образования один нолик и упустил. После чего кассир, записку изучив внимательно, ему сотенную на стойку и вывалил.

Принялся было Ривера брови сердито хмурить и глазами грозно вращать, но кассир плечами пожал и молча ему его же записку продемонстрировал. Дескать, уж извините, а я под требование сотенного не могу всякими тысячами разбрасываться, потому как у нас тут банк и, соответственно, отчетность.

Тут, конечно, крыть было нечем – и Ривера, сотенную зажав в ладони вспотевшей, из банка вылетел. Но поскольку уже пребывал в решительном и рабочем настроении, тут же в соседний банк влетел и с ходу – прямо в очереди – попытался какую-то совсем уж индивидуальную бабушку ограбить. На чем и был схвачен и повязан даже еще и не полицией, а разгневанными посетителями. Полиции уже только и оставалось, что оба ограбления на него повесить.

А от кассирской зловредности да скрупулезности очень много неприятностей возникает для грабящего народа. Не всегда, правда, без этого народа вины – но все ж… Вот, например, как оно в октябре 1993 года в городе Балтиморе вышло.

Там целых даже два грабителя в очередь в банке Харбор встали и кассиру записку сунули. Текст был такой: «У меня тут пистолет. Быстро деньги на полку, а то хуже будет.» (Буквальный, кстати, текст – никакой ни на щепотку литературщины.) Кассир этот записку покрутил – и видит, что она на бланке Мэрилендского Национального банка написана. Э, говорит кассир. Так не пойдет. Как же я могу деньги отпускать по квитанции совсем даже чуждого нам финансового заведения? Они было в амбицию поперли – какое такое, дескать, заведение? Но он им объяснил: вот, говорит, видите – «Мэрилендский Национальный» написано. А у нас банк – Харбор.

Так эти двое до того от всей этой неразберихи очумели, что только и нашлись, что спросить у него – далеко ли до этого Мэрилендского Национального? Кассир им опять-таки на их же записку и указал: так вот же он, дескать, адрес, на бланке. С чем они и ушли. (И то ли у них ума хватило в том, втором, злополучном банке все-таки не нарисовываться – а полиция-то их там уже ждала – то ли стыд их заел небезосновательно, но так вот с концами и ушли, более нигде в тот день не разбойничая.)

И в Лейкленде, штат Флорида, тоже вот явившегося на дело профессионала в кассе обидели. Грабитель этот все, как положено, вроде, проделал – и очередь отстоял, и записочку кассирше сунул, ничьего внимания не привлекая. Стала она эту записку читать – и ничего понять не может. Что-то, говорит, не пойму, что у вас тут написано. Вы, говорит, конечно, извините, но очень уж у вас почерк корявый. Это вот какая, говорит, сумма указана? А это вот еще – что за слово, «ограбление», что ли?

Ну, грабитель, понятно, тут взвился, записку у нее из рук выдернул, обругал дурой – и удрал. А кассирша потом объяснила полиции, что никакая она не героиня – а просто почерк его разобрать действительно никакой возможности не было. И вот тут грабителю тому сказать хотелось бы, что не она, кассирша, дура – а он, извиняюсь, лоботряс и двоечник. Ежели знал за собой такой грех с почерком – так не царапал бы текст прямо в банке и без того дрожащей рукой, а посидел бы дома, пусть даже и потея, и с высунутым языком, и печатными буквами – но уж чтобы записка была не из одних египетских иероглифов состоящая.

Хотя в некотором непрофессионализме, может, кассиршу ту и следует упрекнуть. А то ведь подумать можно, что в ихнем банке все как один клиенты прямо-таки из общества любителей каллиграфии. Вроде среди них, клиентов, и другого народа нет – как вот, скажем, тех же врачей. Ни за что не поверю. Ежели бы у врачей денег не было в банке держать, так откуда они – за вычетом, конечно, адвокатов – у прочих смертных возьмутся? А тогда так: если уж ты у врача почерк разбираешь без особых скандалов, то почему ж по отношению к грабителю такая социальная несправедливость происходит?

Так что какую-то долю вины, пожалуй, следует и на кассиршу взвалить все-таки. А случается и так, что вина такая, считай что, целиком на ихнего брата ложится.

Вот какая история – с переменой полов – в городе Буффало, в той же Америке, случилась не так давно. Там кассир как раз мужчина был, а грабить Локпортский сберегательный банк явилась, напротив, женщина. Решительная, динамичная – и нетерпеливая.

Сунула она кассиру записку свою. Тут он и принялся ее мусолить. Одел очки, снял очки, к носу записку поднес, потом на расстоянии читать тщился. Дошел постепенно смысл. Стал деньги из ящичка выгребать. Не тот ящичек открыл, с мелкими уж очень купюрами. Пересчитал их, сложил обратно. Стал другой ящичек открывать.

Тут гангстерша эта взвилась – она уж Бог знает сколько времени на всю эту крайне нескоординированную активность взирала, а в ее положении время не только деньги, но вполне возможно что и свобода драгоценная – вырвала у растяпы записочку и из банка выбежала. Нимало, кстати, не смутившись по поводу происшедшей неприятности. Поскольку тут же заглянула в другой банк, по соседству, который с большим успехом с этой же самой записочкой и ограбила. До сих пор полиция ищет.

Вот они вам – орлы криминального мира. Последний случай тут, как вы понимаете, из ряда выпадает несколько – так что пусть и работает, как то самое исключение, что наше правило подтвердить обязано, что оно и делает. К тому же речь все-таки о даме шла, об орлице, так сказать – а они, дамы то есть, вообще все и всегда проделывают с изяществом и упорством, каковые нашему брату в штанах и не снились.

Так что считаю я, что с гастритчиком тем занудным, что всю эту разборку затеял, мы точки над "i" расставили. В том смысле, что никакой такой выдающейся роли конкретная специальность преступного элемента не играет и играть не может, поскольку процент идиотов – пугающий, естественно, как оно на всей планете в целом имеет быть – абсолютно одинаков среди налетчиков, домушников и тех, что на краже сигарет в киосках специализируются. Ну в самом-то деле – чем такой, скажем, Кришна Наранджан так уж возвышеннее того бедолаги, что по части нижнего белья проходил?