Теперь его вели по узким лесным тропинкам, где ноги все время цеплялись за корни, а по лицу легко скользили еловые лапы. Несколько раз Юрия брали за плечи и поворачивали – чтобы сбить с направления. Дважды ему говорили: «Осторожно» – и вели вперед за руку. Наверно, за эти годы беглецы тоже успели приготовиться. У них нет пушек – но могли быть самострелы, капканы, волчьи ямы… Шли очень долго, правда, Юрию показалось, что его нарочно водят по кругу. Возможно, так и было – необходимая предосторожность, когда имеешь дело с майором в малиновых петлицах…

Еловая лапа в последний раз скользнула по повязке, и Юрий понял, что они куда-то вышли. Повеял ночной ветерок, рядом послышался легкий треск горящих веток…

– Пришли, гражданин майор…

Повязку сняли с глаз. Он был на небольшой поляне, где темнели несколько огромных рухнувших стволов. На одном из них, поменьше, сидел человек в плащ-палатке, перед которым горел маленький костер. Незнакомец глядел в огонь, казалось не обращая никакого внимания на прибывших.

– Анх кна Лхасти – кна-гэгхэни дхори… – негромко произнес сопровождающий.

Анх, сын Лхаста, – «сын князя». Юрий понял, что в отсутствие владыки дхары избрали его «сына» – местоблюстителя.

– Идите к костру. Здесь можно сесть… Анх, сын Лхаста, по-прежнему смотрел в огонь. Голос внезапно показался знакомым. Юрий быстро подошел, но не стал садиться, а наклонился к костру. «Сын князя» удивленно поднял голову…

Да, Юрий не знал Анха, вождя дхаров. Но у костра сидел не загадочный «сын князя», лютый враг Советской власти, а просто Андрей Крапивин, бывший аспирант Родиона Геннадьевича, автор так и не написанного учебника дхарской истории. Такой же, почти не изменившийся, каким Юрий помнил его по Столице, только с небольшой бородкой, делавшей молодое лицо неожиданно старше и серьезней.

– Юрий… ты?!

Крапивин вскочил, рванулся вперед, словно пытаясь обнять, но внезапно отшатнулся:

– Ты? Майор Орловский? Ты – майор НКВД?! Это было то, чего Юрий так боялся. Волчья шкура, проклятая волчья шкура! И как теперь объяснить?.. А ведь с Андреем они были почти друзья…

– Андрей… Ты кому веришь – мне? Или – им?

– Тебе! – Крепкие ладони сжали плечи. Анх, сын Лхаста, улыбнулся. – Им я не верю, Юрий… Но все же – почему ты?

Орловскому вдруг стало легче. Крапивин поверит, он должен поверить!

– Очень просто, Андрей. Форму мне принесли прямо в камеру. Им нужен был специалист по дхарам.

– Ты…

– Статья 58 через 10 и 11. «Четвертак».

– Точно как у меня – Крапивин извлек из кармана большой кисет и начал сворачивать «козью ногу». – Я был на «Бамлаге» – год. Ушел зимой, через тайгу. Я все-таки дхар…

– А Родион Геннадьевич, остальные? – Юрий с запозданием вспомнил о своих папиросах и поспешил открыть коробку.

– Не знаю… – Анх покрутил пальцем папиросу и аккуратно положил ее обратно. – Не знаю, Юрий… Кури сам, я к самокруткам привык…

Орловский отвернулся. Андрей смог уйти из лагеря, он молод и силен. Учителю такое не под силу…

– А тебя – давно?

– В начале сентября. – Юрий рад был отвлечься от мыслей о навек сгинувших друзьях. – Взяли за вредительство в Историческом музее.

– Где-где?

– В Музее. Я там работал – после института. В лагерь не послали. Посадили в камеру и заставили штудировать дхарский…

О книге Соломатина Юрий умолчал. Он еще успеет сказать об этом…

– Везет некоторым. – Крапивин усмехнулся и глубоко затянулся «козьей ногой». – Я вот лес валил. Мне-то дхарский учить ни к чему… Ну что ж, стало быть, ты парламентер…

~ А ты – гэгхэн, – усмехнулся в ответ Юрий.

– Нет, – покачал головой Анх. – Ты же знаешь, у нас не будет князей, пока не вернется на землю Фроат Мхаг. Меня выбрали. Как раз когда я сюда прорвался, прежний кна-гэгхэн погиб.

– А почему тебя? Крапивин пожал плечами:

– Все-таки я потомок Фроата, хотя и по материнской линии, к тому же родственник Родиона Геннадьевича. Да и в армии служил – я ведь лейтенант запаса… А что, Юрий, все-таки приятно руководить единственной свободной территорией в СССР!

Кна-гэгхэн шутил, но шутил невесело. Они были свободны – в блокаде, под прицелами пушек…

– Мне поручили передать следующее… – нерешительно начал Орловский.

– Кто поручил?

– Сталин…

– Это который? – Анх хмыкнул и затоптал окурок. – Лучший друг советских детей? Тебя что, в Главную Крепость возили?

– Я говорил по телефону… – Юрий чувствовал, что Крапивин ему не верит. Да и сам он едва ли поверил такому: набрал номер – и наткнулся на Вождя…

Андрей слушал не перебивая. Юрий рассказал все, начиная с того момента, когда в его камеру внесли чемодан с формой. Разговор со Сталиным он постарался передать дословно ~ кроме последней фразы. О Нике здесь говорить ни к чему…

Крапивин долго молчал, затем встал и отряхнул полы плащ-палатки:

– Ясно. Пойду отдам приказ копать щели. Мы готовились к бомбардировке, но надо еще поработать. Может, детей и женщин все же убережем…

– Постой! – Юрий тоже вскочил, чуя недоброе. – Ты… Ты не хочешь вести переговоры?

– Я? Я-то хочу. Но ведь ты уже понял, Юрий! Им нужны не мы. Им нужно Главное Заклинание. А вот этого я им сообщить не могу. Ну а твой Усатый нас без него не выпустит. Вот так…

– Андрей, погоди! – Юрий не знал, на что решиться. – Почему ты не хочешь отдать им «мэви-идхэ»? Это что – действительно пароль?

– Пароль? Ты о чем?

Орловский, как мог, пересказал Анху свои догадки. Тот помотал головой:

– Что ты, Юрий! Никакой организации у нас не было и в помине. Мы были самые законопослушные советские граждане. И в первую очередь Учитель. Это не пароль. Это просто Главное Заклинание, «мэви-идхэ». Ты ведь знаешь, что это такое…

– Слушай, сейчас не до этнографии! – Юрию показалось, что с ним продолжают шутить. – Если это не пароль, надо соглашаться! Черт с ними! Если Сталин увлекается мистикой – пусть пополняет коллекцию! Вас же будут бомбить! У них зажигательные бомбы…

– Ты говорил… Нет, «мэви-идхэ» я им не сообщу. Хотя бы потому, что не знаю. Его вообще никто не знает. Знал Учитель: но ведь он потомок дхармэ и сам, между прочим, верховный жрец… Но даже если бы я знал, то все равно отдавать «мэви-идхэ» нельзя. Это ведь оружие – ключ ко всем боевым заклинаниям! Да нас сожгут в пять секунд! А затем полмира в придачу: Отец Народов способен еще и не на такое…

Орловский вздохнул. Похоже, Крапивин, всегда такой скептичный и рациональный, заразился в этом лесу прабабкиными суевериями.

Андрей, – вновь заговорил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Это все мистика – Сейчас речь идет о жизни и смерти сотен людей. Ты что, серьезно веришь в дхарские заклинания, «Истинный Лик» и приход Эннор-гэгхэна? Андрей, сейчас не времена Гхела Храброго! Мы же в двадцатом веке!