Нед сказал:

— Мальчик стесняется своей внешности. Своих обрубков. Наверное, лучше оставить его в покое — пусть сидит наедине с самим собой.

Она недоверчиво кивнула и вышла.

Когда до Рождества оставалась всего неделя, Нед наконец-то смог ступить на ногу, и Льюк снял повязки с его рук. Нед подождал, пока внизу не начнется обычный разгул, и закадычные друзья Мэтью, оценив и заперев награбленное, начнут пировать.

Он некоторое время прислушивался к веселью, потом надел плащ и шляпу, натянул поношенные сапоги, подаренные братом, и тихонько спустился по задней лестнице.

Времени почти не осталось, особенно если Нортхэмптон уже узнал, что его шпиона бесцеремонно вытолкали из Сент-Джеймского дворца. Неду было нужно увидеть Сару Ловетт, которая обещала узнать побольше о тутовых деревьях. Ему нужно было увидеть Кейт, чтобы убедить ее, что ее дружба с Рейли навлечет на нее опасность. И он хотел узнать, не разнюхал ли Пэт чего-нибудь еще насчет тайных делишек Ловетта в доках.

Но прежде всего он хотел выяснить, отчего умер Тобиас Джебб.

По просьбе тайного совета королевская коллегия врачей пять лет назад составила список действий, которые надлежит предпринять местным властям в случае вспышки чумы. Обо всех новых случаях этой болезни следовало доложить осмотрщикам и наблюдателям, которые назначались в каждом приходе и в чьи обязанности среди прочего входило следить за тем, чтобы никто не нарушал карантин. Воистину то была мрачная работа, потому что здоровых приходилось запирать вместе с умирающими.

И еще приходской осмотрщик был обязан проверять, не умерла ли от старости или не была ли убита каждая жертва чумы, о которой ему докладывали. Затем эти сведения передавались приходскому псаломщику, делавшему записи в церковных книгах. Нед Варринер знал это; и вот в этот вечер, под дождем и ветром, от которых раскачивались уличные вывески и гасли фонари на домах, так что темнота стала почти повсеместной, он шел, спрашивая дорогу у встречных. Наконец он пришел на Гудрун-лейн у Уэст-Чипа, хромая, как Пелхэм, из-за больной ноги, и там постучал в дверь дома, в котором жил приходский псаломщик.

Ему не хватало Варнавы, который бежал бы за ним по пятам. Он обернулся, почти ожидая увидеть, что пес отстал, привлеченный крысиной норой или каким-то заманчивым кусочком; но, конечно, улица была пуста. Он снова постучал. Пока он ждал, внезапный порыв ветра хлестнул ему дождем по лицу.

Наконец слуга приоткрыл дверь и с подозрением посмотрел на Неда. Тот сказал:

— Мое имя Варринер. Доложи обо мне своему хозяину. Я думаю, он примет меня.

Слуга закрыл дверь, и на мгновение уверенность Неда несколько поколебалась. Потом дверь снова открылась, на этот раз там стоял сам приходской псаломщик, Томас Крэбтри.

Вид у него был раздраженный и взволнованный.

— Ну, Варринер? Что вам нужно?

— Мне нужно, чтобы вы поискали в своих записях, — сказал Нед, — подробности смерти серебряных дел мастера Тобиаса Джебба. Умершего от чумы.

В прошлом Крэбтри был платным осведомителем Нортхэмптона. Нед знал, что он старается сохранить это в тайне. Псаломщик вспыхнул:

— Я не могу. У меня гости. Возможно, если вы придете утром…

Нед сказал спокойно:

— Нет, сейчас. Если только вы не хотите, чтобы в приходе узнали, как вы получали деньги от Нортхэмптона.

С крайней неохотой Крэбтри пригласил Неда в коридор и удалился с лицом мрачным и раздраженным. Вскоре он вернулся с тяжелой книгой записей, положил ее на стол и начал перелистывать. Он посмотрел на Неда; выражение его лица представляло собой смесь возмущения и торжества.

— Как его звали? Джебб? Здесь ничего не записано.

— Но он умер от чумы. Он и его жена. Это произошло всего несколько дней назад. Дом был заколочен и помечен крестами.

— Я вам сказал — его имени здесь нет.

— Я побывал у осмотрщика, который велел заколотить дом досками. Он признался, что вы отдали приказ о похоронах.

Крэбтрн побагровел.

— Это, должно быть, ошибка в записях. Я не помню, что там была чума.

— Хотя вы велели свезти тела в чумную яму рядом с госпиталем Святого Варфоломея? Ночью?

— Пропади вы пропадом, говорю вам, я не помню…

Нед круто повернулся и вышел в темноту. Теперь он убедился, что убийство Тобиаса Джебба и его жены было организовано кем-то, кто занимал могущественный пост; кем-то, кто мог повелевать всеми приходскими служащими.

На другой день в полдень Нед оказался безымянным участником суматохи у дома модной портнихи на Кордвейнер-стрит — оживленной улице, где лошади, покупатели и торопливые грумы боролись за место. Чисто выбритый, одетый в просторный плащ и в широкополой шляпе, Нед позвонил в боковую дверь большого дома портнихи, и его провели мимо мастерских на первом этаже, полных закройщиц и помощниц, рулонов батиста и атласа, к черной лестнице в отдельную комнату на втором этаже.

Сара Ловетт впустила Неда, потом заперла дверь.

— Значит, ты получил мою записку. Я помню, ты сказал, что тебя можно найти в «Короне».

Она была одета в простое платье из синего шелка, отороченное кремовым кружевом. Ее темные волосы были убраны в сетку; они блестели, но Нед заметил в них седые пряди.

Она села на стул перед огнем и жестом пригласила его сесть рядом.

— Мой муж узнал о нашей последней встрече.

Нед вскочил, но она жестом велела ему сесть снова.

— Все в порядке; он просто считает, что ты — один из моих многочисленных любовников. У меня есть новости для тебя, Нед, и это — единственное место, которое я смогла придумать, где за нами не станут шпионить. Мужчин сюда не пускают, только по приглашению. Грума я отослала на час — это, конечно, один из осведомителей моего мужа. У нас, наверное, есть двадцать минут, пока делают выкройку моего нового платья.

— Вы сказали, что у вас для меня есть новости.

— Есть. Конечно есть.

Она сунула руку в карман своего платья и вынула лист бумаги — но почти сразу же снова сунула его обратно.

— Твои руки, — сказала она. — Что случилось с твоими руками?

Она заметила блестящие красные шрамы.

— Ничего, — ответил он.

— Но ты не сможешь играть на лютне.

— Какое-то время не смогу. Прямо скажем — невелика потеря.

— Не могу согласиться.

Она грустно улыбнулась.

— Но все равно — это ничто по сравнению с тем, что сделал бы мой муж, узнай он, что ты здесь со мной.

Она кашлянула, прикрыв рот носовым платком, обшитым кружевом. Он подумал, что она выглядит бледной и усталой.

— Вот, держи, — она снова вынула бумагу. — Здесь имена тех, кому отправлены тутовые деревья. Взамен они присылают моему мужу золото.