— Яду мне, яду, — процитировала шепотом девушка и присела на край кровати.

Сжалось сердце, заломило виски.

— О Господи… — задохнулась она. — Что же я скажу Гору?!

И горько расплакалась.

— Знаешь, — всхлип, — я ведь могу жить дальше. Алекс был мне хорошим учителем. Фактически он сделал меня такой, какая я сейчас есть. Он ни на минуту не давал мне расслабиться. Он гнал меня своими язвительными статьями дальше, к следующей вершине, к еще большей славе. А теперь… Мы же ведь все когда-то умрем, — полувопросительно, — только сердце ноет…

Песиголовец присел рядом, на самый краешек кровати, и привлек к себе Бетси.

— Если бы я не была такой эгоисткой, наверняка бы профессор был бы сейчас жив… Почему я была так легкомысленна?! Я же ведь знала, что на него покушались! — почти срываясь на крик.

Хентиаменти посильнее прижал ее к себе.

Снова тишина.

Скоро начнется рассвет.

Элизабет стала забываться в спасительной дреме.

— Девочка, что я могу для тебя сделать? — тихо, с заботой спросил владыка Расетау.

Она устало открыла глаза и сказала:

— Верни его…

Древний бог прищурился, словно всматриваясь в одному ему известные дали…

Свет…

Неслышный полет над зелеными холмами Англии… Лица— белые тени… Молодая женщина, похожая на его мать, с венцом на голове и скипетром в руках…

— Дедушка, хочешь я научу тебя считать? — улыбается.

Нет, на самом деле — это Джейн. Она стоит между двумя белыми столбами света, белое платье бьется в истерике от ветра. Ее руки — врата, глаза — строгий суд древних богов.

— Папа, стань на мое место, — кричит сильным глубоким голосом сквозь яростные порывы воздуха, — стань молнией, пусти стрелу тоски своей выше себя!

Вспышка…

Ночь в пустыне. Догорающий костер. Звенящее шуршание песка.

Убогий старец с тусклым фонарем и древним посохом оборачивается… Гор хитро улыбнулся и подмигнул. Сделал шаг и исчез…

Туман… Звонко падают капли воды…

Это стук копыт… Рыцарь в черных доспехах… Дыхание моря срывает капюшон его плаща…

Если бы можно было закрыть глаза… Но их нет… Есть только Смерть в черных доспехах…

— Дедушка! — требовательно зовет внук.

Оборачивается…

Много солнца… но заслоняться от него не хочется… Его кипящее золото льется на мальчика и девочку, держащихся за руки… А за ними бесконечное поле подсолнухов и огромное, заслоняющее весь мир рыжее солнце…

— Дедушка. — Внучка взяла его руку и мягко потащила за собой. — Пойдем, пора учиться считать…

Шейх, заложив руки за спину, молча стоял на восточной веранде. Занимался рассвет. Фиолетово-розовая дымка вот-вот должна была отпустить жаркое солнце Египта. Кирпичный “Марсам” в этом свете приобрел цвет розового мрамора.

Над Нилом стоял утренний миг прохлады и свежести. Скоро заплачет муэдзин, и город снова проснется. Откроются магазины, проснутся туристы, жизнь пойдет-своим чередом, и никто не заметит того, что какой-то профессор какого-то университета сегодня не пойдет на работу и не выпьет свою утреннюю чашку кофе. Только это дрянное воронье — репортеры топтались и галдели у его отеля всю ночь. Эти шакалы даже пытались взять интервью у него самого.

Под внешней маской спокойствия Хусейн умело скрывал гнев, равный по силе ядерному взрыву. Еще бы! В его доме убили гостя. Неслыханная дерзость! Попрание всех законов предков! Позор! Попросту самоубийство. Нужно иметь куриные мозги, чтобы думать, что можно скрыться в маленьком Египте от руки такого человека. Это даже не личное дело, это нечто большее. Месть, возведенная в степень “п”.

Его люди не спали сегодня всю ночь. Они сбились с ног, отрабатывая все варианты поиска убийцы. И их рвение было вознаграждено. Опережая на несколько шагов луксорскую полицию, они нашли того самого торговца, любителя сладенького. Охрана совершила почти подвиг, переправляя бессознательное тело Абдула в тайные подвалы при доме шейха так, чтобы не заметила ни полиция, ни репортеры. Однако много информации он дать не смог.

Исходя из полученных сведений, Абдул был игрушкой в чужих руках. Он совершенно не помнил, что делал вчера целый день. И был очень удивлен, что из-за его действий погиб человек. Как очутился в его руках смертоносный конверт, откуда он знал, что его нужно 'передать именно Енски, Абдул не знал. Последнее его воспоминание относилось к вечеру предыдущего дня, когда он познакомился в дешевом ресторанчике с очень соблазнительной женщиной, у которой были весьма своеобразные глаза. И еще кто-то хотел купить у него крупную партию героина. Но кто, сколько, где? Амнезия.

И сейчас старый Абд эр-Махмуд стоял и раздумывал: отдать Абдула на растерзание полиции или же пригласить специалиста, который вывернет его мозги наизнанку, но добудет информацию о таинственном хозяине. Хусейн сделал знак рукой. За его спиной неслышно образовалась прислуга. Шейх тихо приказал:

— Рабочим копать без отдыха. В течение двух дней раскопки должны быть окончены. — Он немного помолчал, а потом продолжил: — Немедленно начать поиски женщины. Абдула сдать в полицию.

Слуга молча растворился в тени дома.

Над горизонтом показался краешек солнечного диска. Его свет властно разорвал заспанное темно-лазоревое небо.

* * *

Бетси вздрогнула во сне и проснулась. Ужасно болела голова. Несколько секунд до того, как вернулась память, девушка находилась в блаженном забытье, но как только очнулась, то словно осунулась. Тяжело поднялась с кровати и пошла умываться. Вчерашний пеньюар был содран с абсолютным равнодушием, как глупый непутевый свидетель трагедии. Холодная вода слегка освежила, но боль не отступила.

“Надо выпить таблетку”, — подумала она и достала из шкафчика две капсулы.

Допивала лекарство уже одеваясь. Сделав последний глоток, сказала, обращаясь к лежащему у кровати Ану-бису:

— Вставай. Нам нужно срочно сделать одно дело. Хентиаменти, жмурясь, вопросительно глянул на нее. Какого, дескать, рожна в такую рань?

— Надо забрать кошку профессора. Порывшись в дамской сумочке, Элизабет вытащила солнцезащитные очки и плотно надела их.

— Вот теперь лучше, — сказала, обращаясь к своему отражению в зеркале.

Они не стали спускаться на лифте, а легко сбежали по ступенькам вниз. Как только Бетси появилась в холле гостиницы, на нее тут же набросились репортеры, наставив фиолетовые объективы видеокамер и ослепив ее вспышками фотоаппаратов. Перебивая друг друга, “рыцари пера” загалдели, как вороны:

— Как вы прокомментируете события нынешней ночи?