– Теперь бы еще какой-никакой щит с рогатиной – и можно в сечу.

Сказал вслух и задумался. В битву собрался?

И сам себе ответил:

– Да, в сечу. В стороне остаться – не для словена. Но со всем миром в строю, без всяких индивидуальных поединков с богинями. Вот так!

На душе сразу стало легко и просто. Хлебнув на радостях еще алвского пойла, я вышел на палубу. И невольно застыл.

Впереди виднелся Вышеград: мощные городские стены с гигантскими привратными квадратными башнями Гора и Деметра, великокняжеский замок на Тутовом холме, острый как игла шпиль Великого собора Старших Сестер…

Все это было покрыто мерзким сероватым маревом, мало того, над градом кружились густые тучи каких-то летучих созданий, а со шпиля собора срывался в небо кроваво-красный смерч.

– Скоро, – тихо сказала подошедшая ко мне Неяна. – Скоро она появится. Все уже почти готово.

– А можно… можно ее как-то будет убить? – абсолютно не веря в подобный исход, поинтересовался я.

– Для того чтобы войти в этот мир, она должна будет принять свое земное воплощение, – спокойно ответила Неяна. – То есть станет материальна. А любое материальное создание можно уничтожить или хотя бы повредить. Другой вопрос, что эта задача может оказаться не по силам… – Она помедлила и тихо добавила: – Никому. Поэтому лучше будет сорвать ритуал.

– Как?

– Думаю, Синод и Капитул знают, как это сделать, – уклончиво ответила вампирица.

– А ты?

– Тоже, – отрезала Нея. – Но тебе не время об этом знать.

– Нет так нет, – буркнул я и перевел взгляд на военный лагерь на холме в версте от города.

Сотни судов у берега Лыбеди, тысячи разномастных шатров, человеческий гул и ржание лошадей. Густой дух подгорелой каши, конского навоза и людского дерьма. Я никогда не видел такой армии, но, как мне показалось, здесь собралось не менее полусотни тысяч бойцов.

Штандарты Синода, Капитула, Румии, Жмудии и вассальных им государств, личные флаги владетельных князей и свободных городов, чуть поодаль – стяги хафлингов и алвов. Даже прапора Харамшита и Нупии просматриваются. Да что там, вон и мои сородичи – ославы со Звериных островов. А вот это сегрианцы. Ну ничего себе, почитай, весь мир собрался биться за веру!

– Интересно, догадаются люди, – опять заговорила Неяна, – что пролитая кровь только подстегнет явление Морены?

– Догадаются, если ты им подскажешь. – Я посмотрел в глаза вампирице. – Правда, не факт, что они удосужатся выслушать.

Неяна в ответ только улыбнулась.

– Горан, пора! – На палубе появился Арамий. – Где твои?

– Мои… при мне. – Я обернулся и увидел, что девочки уже стоят возле меня. Мордашки насупленные, решительные, но не плачут. И правильно. Перерастут со временем свои детские капризы, станут настоящими чародейками, холодными, расчетливыми и абсолютно беспринципными. Хотя, откажись они еще раз, принял бы как своих родных детей, вот ей-ей, принял бы. Ну да ладно, хотя слегка обидно.

Рада рядом с ними, мрачно-угрюмая, на меня не смотрит.

Я шагнул к ней, приобнял и шепнул на ухо:

– Я с тобой, Псица, буду биться… надо – до самой смерти!

– Горан! – горячо выдохнула воительница. – Я знала, знала!..

После чего впилась в губы поцелуем.

– Ну, будя… – Я еле оторвал ее от себя. – Выживем – нацелуемся всласть.

С треском опал парус, десятки весел одновременно ударили по воде, галера развернулась практически на месте и пошла к берегу.

– Горан… – Неяна взяла меня за локоть и отвела за угол надстройки. – Я скоро исчезну, но искать меня не надо, когда придет время – появлюсь рядом с тобой.

– Какое время?

– Нужное. – Вампирица лукаво улыбнулась. – И еще… ты знаешь, я всегда хотела стать… – Она запнулась, а потом, словно стесняясь, с натугой сказала: – Хотела быть как вы, стать человеком.

– Но…

– Не надо. – Нея прижала палец к губам. – Просто знай, я буду сражаться за вас…

После чего буквально на глазах растворилась в воздухе.

Через несколько минут корабль мягко ткнулся носом в пологий берег. С треском упали сходни.

Едва мы сошли на берег, как алвы взяли нас в коробочку, которую возглавил Арамий. Он заметил отсутствие Неяны, но я отговорился тем, что та улизнула еще до того, как мы причалили, так как не хочет привлекать собой внимание из-за множества грехов против властей. Алв явно не поверил, но сделал вид, что удовлетворен, и больше вопросов не задавал.

После чего мы пошли к видневшемуся вдали громадному шатру, увешанному разномастными стягами, – надо понимать, объединенной ставке войска Серединных земель.

По пути нас окружили синодские гвардейцы, я было приготовился к проблемам, но они никаких действий не предпринимали, шли вроде как в почетном эскорте.

Не знаю, что в нашей процессии было примечательного, но народ толпился по обе стороны дороги, как будто по ней вели какую-то диковинку. Или святых, если учитывать реакцию большинства зрителей.

Восторженные взгляды, в глазах истовость, почти все поголовно осеняют себя знаками Старших, а многие так вообще пали на колени. Над толпой разносился возбужденный гул:

– Они, они…

– Нашлись, хвала Старшим!

– Спасены, помилуй нас грешных!

– Воистину, не оставили нас своими милостями Властительницы!

– Святые! Истинно святые!..

– Спасительницы!

– Что за хрень? – шепнул я Радославе. – Ты что-то понимаешь? Кто святые, кто спасительницы? Наши пигалицы?

– Ничего не понимаю. – Воительница мотнула головой. – Ясное дело, речь о них, но что да как, не ведаю…

Что-то в ее словах мне показалось подозрительным, но я не стал акцентировать на этом свое внимание, так как мы уже подошли к объединенной ставке.

В просторном предбаннике какой-то бравый сержант из личной гвардии великого князя Лепеля Пятого было сунулся что-то лепетать про сдачу оружия, но Арамий так на него глянул, что тот мигом самоустранился.

Латники на входе в главную комнату синхронно взяли алебарды на караул и шагнули в стороны.

– Горан, – шепнул мне алв, – здесь сейчас главы Капитула с Синодом и правители всех рас Серединных земель. Наша королева тоже. Прошу тебя, веди себя соответственно. Поверь, так будет лучше для тебя и для меня.

Вместо ответа я приобнял юных чародеек за плечи и тихо сказал им:

– Ежели что, всегда можете на меня рассчитывать, мои курочки. Передумаете – дочерями мне станете. А почую неладное – приду, и горе тем, кто удумает вас обидеть. Знайте это.