Что общего, спрашивает он, какие причинные связи существуют между печенью, сердцем и легкими жирного быка и вечной, божественной первопричиной, которая управляет вселенной?» «То, что нечто определенное может проявляться в неопределенном — разве это не то, с чем ученые согласятся лишь в самую последнюю очередь?»

Цицерон отказывается признавать сны каналом для природного прорицания и божественного откровения. Сивиллины книги, как и предсказания большей части оракулов — весьма туманны, и являются очевидным продуктом человеческой изобретательности.

Он требует нарушения законов природы

Более того, прорицание подразумевает существование явлений, которые отрицает наука. В такую ерунду, с пренебрежением заявляет Цицерон, как утверждение, будто сердце исчезает из тела жертвы, не верят в наши дни даже старухи. Как может сердце исчезнуть из тела? Оно, несомненно, находится там в течение всей жизни, как же оно может испариться оттуда в считанные мгновения? «Поверьте мне, защищая подходы к крепости, философии, вы теряете ее саму. Ибо в своей попытке доказать, что ясновидение существует, вы переворачиваете всю философию с ног на голову… Ибо должно быть нечто, что-либо появляется ниоткуда, либо неожиданно исчезает не известно куда.

Какой ученый согласится с этим? Так говорят ясновидящие? Неужели вы думаете, что их словам может быть больше веры, чем словам ученых?» Цицерон приводит и другие аргументы против прорицания. Какой смысл узнавать о том, что произойдет в будущем, если этого никак нельзя будет избежать? И станем ли мы счастливее, если узнаем что ждет нас впереди? Наверное, лучше об этом не знать. Но самый главный аргумент Цицерона заключается в том, что прорицание — не научно.

Цицерон и астрология

Критика Цицерона была направлена, в основном, на предсказание будущего по печени убитых животных и аналогичные методы, но он посвящает несколько глав и доктринам халдеев. Они утверждают, что созвездия, образующие Зодиак, обладают определенной силой; что между человеком и положением звезд и планет в момент его рождения существует симпатическая связь, которая определяет его характер и все события его жизни.

Стоик Диоген ограничивал влияние звезд лишь склонностями и призванием человека, но Цицерон полагал, что даже в этом он зашел слишком далеко. Он полагал, что идеи халдеев неверны из-за гигантского расстояния между различными планетами. Он также не разделял их убеждения о том, что все люди, родившиеся в один и тот же момент, схожи по характеру, невзирая на горизонт и различное состояние неба в различных местах. Птолемей в это не верил, да и многие астрологи тоже.

Цицерон задает вопрос: неужели все воины, погибшие в битве при Каннах, родились под одной звездой, и как получилось, что на свете был всего один Гомер, хотя одновременно с ним родилось несколько человек? Одним из самых убедительных его аргументов служило различие в судьбах близнецов.

Он критикует также обычай, с которым мы встретимся и в Средние века, — обращаться к астрологам за предсказанием судьбы городов. Цицерон говорит также, что, если бы все животные были подвержены влиянию звезд, то и неодушевленные предметы тоже, а ведь нет ничего более абсурдного, чем это!

Это говорит о том, что Цицерон вряд ли разделял фундаментальную гипотезу Средневековой науки, которая гласила, что все низшие существа тоже находятся под влиянием небесных тел, их движения и света. В любом случае, все его аргументы направлены против гороскопов.

Что касается влияния планет на человека, то он допускал, что оно существует, по крайней мере, в других трактатах, ибо в «Мечте Сципиона» он говорит, что Юпитер — это звезда, благоприятная для человеческой расы, зато Марс — самый неблагоприятный. Более того, он считал числа «семь» и «восемь» совершенными и говорил о числе 56, получаемом при их умножении, как о фатальном в жизни Сципиона. Кстати, в качестве примера того, что Цицерон не всегда был настроен скептически, скажем, что именно у Цицерона Плиний прочитал о человеке, который обладал способностью видеть на сто тридцать пять миль.

Жестокий исторический критицизм Цицерона

Столь очевидная непоследовательность является, вероятно, признаком определенного эклектизма, к которому был склонен этот философ. Мы испытываем нечто вроде шока, хотя, вероятно, удивляться тут особо нечему, когда читаем в его «Республике» заявление о том, что возвышение Ромула и его апофеоз является историческим фактом. Это все равно, что профессор естествознания в религиозном колледже будет утверждать, что воскрешение Христа произошло на самом деле.

Хотя в трактате «О прорицании» Цицерон с пренебрежением отбрасывает в сторону показания целой толпы свидетелей и большинства философов в пользу прорицания, он теперь говорит, что идея о том, что Ромул стал богом «не стало бы всеобщим, если бы не было проявлением его необыкновенной власти». «Это тем более замечательно, потому что другие люди, которые, как утверждают многие, превратились в богов, жили в менее просвещенные времена, когда разум человеческий был склонен к выдумкам, а неопытных людей можно было легко ввести в заблуждение» в то время, как Ромул жил всего 6 веков назад, когда литература и наука уже развились до такой степени, что могли устранить все ошибки, и когда в «Греции было уже множество поэтов и музыкантов, и в легенды уже мало кто верил, если они, конечно, не относились к глубокой древности».

Тем не менее, через несколько глав Цицерон отмечает, что Нума не мог быть учеником Пифагора, поскольку последний приехал в Италию через 140 лет после его смерти, а в третьей главе Лаэмий отмечает, что «что царь был действительно прославлен, но история Римской империи темна, ибо, хотя нам известна мать этого царя, мы не знаем, кем был его отец» На это Сципион ответил ему: «Это так; но в те времена было достаточно записывать лишь имена царей» Мы можем только воскликнуть: «Непостоянство, ты прекрасно!»

Флаворин против астрологов

Флаворин считал, что гороскопы придумали не древние халдеи, а мнимые чудотворцы, мошенники и обманщики более поздних эпох. Он считал, что, на основе влияния Луны на приливы нельзя делать вывод, что все случаи в нашей повседневной жизни определяются положением звезд. Он говорил также, что халдеи записывали результаты своих астрологических наблюдений, которые соответствовали той географической широте, в которой они жили; что для создания какой-либо астрономической системы, необходимо проводить эти наблюдения в течение длительного времени, поскольку звезда возвращается в свое прежнее положение через многие годы.

Подобно Цицерону, Флаворин, вероятно, плохо понимал методы астрологии, жалуясь, что гороскопы не учитывают того, что разные созвездия оказывают разное влияние на разные области Земли. Он высказывал предположение, что во Вселенной существуют другие звезды, равные по своей силе планетам, которых человек не видит из-за того, что они слишком ярко сияют или находятся очень далеко. Он также говорил, что положение звезд в момент зачатия и в момент рождения близнецов можно объяснить тем фактом, что они рождаются не в одно и то же время, время рождения и положение звезд при этом должно определяться с такой точностью, которая практически недостижима.