Этот нос испортил Джоко все. Нос Рии – а также Мелиссы – был прямым и узким, наподобие римского. Можно было смело сказать, что в женщине, так старательно прогоняющей вялость из его тела, нет ни малейшего сходства с Мелиссой Торн.

Однако он не мог заставить себя отвести глаза от стоящей перед ним на коленях женщины. Сквозь шелк и кружево ему был виден ее розовый корсет, едва прикрывающий соски и спускавшийся до верхней части ее бедер. Там от него отходили розовые резинки, пристегнутые чуть выше ее коленок к розовым чулкам. Плечи женщины и ее ляжки были обнажены.

Единственными шлюхами, доступными Джоко, были грубые, нахальные девки, наподобие тех, которые работали на русского. Они надевали на себя по нескольку юбок и кофт, теплые пальто и шарфы, чтобы уберечься от уличного холода. Даже на их ноги было надето по несколько пар чулок, поддерживаемых туго завязанными резинками. Мужчине нужно было разыскивать свою цель сквозь прореху на их панталонах.

Здесь ему было видно все, все было выставлено на обозрение. Джоко просунул палец за жесткий воротничок рубашки, оттянул его и глубоко затянулся сигарой. В салоне было жарко, очень жарко. Он догадался, что так нужно, потому что все эти девочки сидели здесь полуголыми. С трудом отведя глаза, Джоко огляделся вокруг.

Служанка в черной униформе обслуживала двоих джентльменов. Турнюр дразняще покачивался из стороны в сторону вокруг ее пышных белых ляжек.

Глаза Джоко следили за ней, когда она шла через комнату. Он бездумно попыхивал сигарой, втягивая дымок в легкие. Сигара вызывала у него головокружение – но этим он скрывал свои чувства. Его мужское естество росло и крепло с каждой минутой.

Сверхусилием воли Джоко сосредоточился на задаче, которую взял на себя. Он стал рассматривать лица всех сидевших здесь девочек…

«Помни, Джоко – только лица», – уговаривал он себя.

Одна их них должна быть похожа на Марию.

«Думай о Рии, Джоко. Она этого не одобрит».

У одной из них был цвет волос как у Марии. Будь он проклят, если сможет отсюда разглядеть цвет ее глаз.

Юника что-то шепнула лакею, стоящему в футе от лестницы рядом с разгневанным клиентом. Затем она с улыбкой подошла к Джоко:

– Вы присмотрели себе что-нибудь по вашим мечтам, сэр?

– Моим мечтам? – прохрипел Джоко.

– Это дом мечты, – напомнила она и предложила ему еще шампанского. Наливая вино, она наклонилась и глубоко показала ему грудь. От ее запаха его бросило в жар. Это была самка, густо пахнущая женским запахом и обещанием.

Джоко прокашлялся:

– Я… ээ… предпочитаю блондинок… но эта… вряд ли мне подойдет.

Юника насторожилась, уголки ее ярко накрашенного рта напряглись.

– Она… ээ… напоминает мне мою сестру. Девица в розовом перестала массировать его лодыжку и встала. Все еще улыбаясь, она похлопала его по руке:

– Но все-таки имейте меня в виду, сэр. Вы вовсе не напоминаете мне моего брата.

Юника сделала знак девице в ярко-розовом неглиже и черных рейтузах.

– Марибелла тоже блондинка. Подошедшая к нему женщина в черных туфлях на высоких каблуках со шнуровкой до середины икры была на несколько дюймов выше и по виду заметно старше Марии. Она встала перед Джоко, наклонив голову набок и уперев руки в бедра. Облизнув нижнюю губу, она улыбнулась ему.

Тот глотнул шампанского, но сумел отрицательно покачать головой:

– Нет, не годится. Вам не кажется, что она чуть-чуть старовата для меня?

Взгляд Марибеллы пригвоздил его к стулу. Покачивая бедрами, она вернулась на свой шезлонг.

Вперед вышла еще одна блондинка, крашеная, ее глаза были карими, а нос – сплюснутым. Она была совсем не похожа на Марию. В сущности, Джоко нашел ее на редкость непривлекательной:

– Она мне совсем не нравится, – пожаловался он Юнике. – И это все, что у вас есть? Ничего себе мечты!

– Кое-кто из девушек сегодня наверху, – холодно проинформировала она его. – Если вам нетрудно подождать – еще за одним бокалом шампанского – возможно, я уговорю кого-нибудь из них спуститься вниз.

– Почему бы мне не подняться туда и не взглянуть на них самому? – вкрадчиво сказал Джоко. – Это сберегло бы время нам обоим.

– Мой отец! – побледнел Джордж. – Ты, наверное, ошиблась.

Мелисса отчаянно затрясла головой. Она отступила от него и стащила с постели зеленое атласное покрывало. Гаремные колокольчики зазвенели, когда она заворачивалась в него. Оказавшись надежно укрытой, кроме одного плеча, она вызывающе глянула в лицо Джорджу.

– Меня похитила на Юстонском вокзале эта ужасная женщина внизу…

– Которую зовут леди Гермионой? Мелисса кивнула:

– …и притащила меня сюда для… для личного пользования твоего отца.

– Ты лжешь.

– Зачем мне лгать?

– Отец сказал, что ты вела себя недостойно и моя мачеха выгнала тебя. Он сказал, что ты пришла сюда по доброй воле.

Она указала на стену позади него:

– Какая девушка в здравом рассудке придет сюда по доброй воле?

Джордж с ужасом оглянулся. Его лицо побледнело до невозможности. Вместо обычных вешалок для одежды там висели кнуты, кожаные манжеты и растяжки.

– Боже мой…

Пока он стоял спиной к Мелиссе, та попыталась проскочить мимо него к двери.

– Постой, – поймал он ее за руку.

– Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! Отпусти меня!

– Я могу помочь тебе. Я помогу тебе, – Джордж без улыбки положил руку на сердце. – Я клянусь своей честью!

Мелисса стояла в нерешительности, пытаясь прочесть выражение его лица, боясь верить ему.

– Я клянусь своим родовым именем.

– Не клянись именем Монтегю, – презрительно усмехнулась она.

Джордж отпустил ее руку:

– Тогда я клянусь именем моей матери. Она умерла, но она была из Ричмондов. Это древний и почтенный род. Я клянусь ее именем и своей честью.

– Ты поможешь мне спастись?

– За этим я сюда и пришел, – улыбнулся он. – Не думай обо мне как о Монтегю. Зови меня Джорджем.

– Джордж…

– Правильно, – Джордж протянул ей руку. – А я буду звать тебя Мелиссой, можно?

Она медлила, опасаясь доверять ему, сомневаясь, надеясь. Их глаза встретились. Наконец она подала ему руку:

– Ты вправду пришел за мной?

– Да.

– Джордж?

– Да.

Мелисса вздрогнула. Все ее мужество, вся дерзость вылились в слезы.