Когда стрельба прекратилась, поползли вперёд. Замешкались у проволочного заграждения. Между кольями натянуты спирали Бруно, довольно плотно, густо. У ефрейтора Сергеева с собой сапёрные ножницы. Он колючую проволоку резал, рядовой Фатеев концы придерживал, чтобы не звякнули. Узкий проход проделали, поползли к траншее. Илья на бруствер заполз, заглянул – пусто. Никого, даже часового не видно. За поворотом прячется от ветра? Вопрос существенный, нахождение часового определить надо, иначе он может по-явиться внезапно в самый неподходящий момент. Минут через десять напряжённого ожидания размеренные шаги. Часовой вышел справа. Автомат поперёк груди, обе руки в карманах, от мороза прячет. Здесь участок траншеи прямой и входов в блиндажи или землянки не видно. Надо брать немца. И что на руку разведчикам, на голове немца стального шлема нет, холодно в нём. Сделать своим знак Илья не успевал, а голосом приказ отдать невозможно, часовой услышать может. Илья приготовился, когда часовой с ним поравнялся, прикладом «ППШ» ударил по затылку. Обычно по голове старались не бить. Сложно рассчитать силу удара, можно череп проломить. А кому нужен тяжелораненый «язык»? Но получилось. Немец упал, как подкошенный, загремело железо. Илья рукой махнул. В траншею спрыгнули двое разведчиков, ухватились за немца, из траншеи на бруствер выбросили, сами выбрались. Фатеев с шеи немца автомат снял, на себя перевесил. Первым делом кляп в рот. И быстро поволокли за руки к проходу в проволочном заграждении. Как только миновали колючку, связали «языку» руки во избежание возможных эксцессов. И по своему следу в сторону наших позиций. Сначала ползли максимально быстро, потом встали. Двое разведчиков немца под локти держат. Одного не предусмотрели. Сами разведчики в белых маскхалатах, со снегом сливаются. На немце шинель тёмно-серая, на белом фоне заметна. Узрел немецкий пулемётчик нечто непонятное, дал очередь. Пули рядом прошли. Разведчики залегли. Пулемётчик их из вида потерял, стрельбу прекратил. Дальше поползли. Один разведчик за ворот шинели немца тянет. Немец на спине, чтобы дыхательные пути снегом не забились. «Языка» теперь оберегать надо, командованию он живой нужен. Холодно, а вспотели все, хоть и местами менялись. Немец худощавый вроде, а по глубокому снегу его волочить, усилия большие нужны. Наконец оклик часового.

– Стой! Пароль!

– Свои, разведка. Мушка.

Обычно пароль брали немудрящий, зачастую название детали оружия. А отзывом – город на ту же букву.

– Москва, – отозвался часовой.

Сначала два разведчика в нашу траншею спрыгнули, бережно немца приняли. Тут же кляп изо рта вытащили. Илья обеспокоен.

– Жив?

– Дышит, но не стоит, сволочь.

– Потрите ему уши снегом.

Бесчувственное тело – это плохо. «Язык» командованию «петь» должен. Помогло. После жёсткого натирания ушей снегом очнулся фриц. Дёрнулся, а оружия нет и руки связаны.

– Что, фашист? Гитлер капут! Допросят тебя и в лагерь для военнопленных. Кончилась для тебя война.

Немца доставили в штаб полка, допросили. Рядовой гитлеровец знал немного, но хоть понятно стало, какой полк перед нами стоит, чем вооружён, где располагаются тылы, батареи. Ещё одна поисковая разведгруппа взяла «языка», и какая-то картина начала складываться. А третьей группе не повезло, немцы обнаружили их, обстреляли. Группа понесла потери и отошла. Одного раненого и убитого вынесли с собой. В разведке непреложное правило – своих не бросать. Немцы своих убитых бросали, а в тяжёлых ситуациях раненых добивали сами. Их разведка тоже действовала активно. Не проходило ночи, чтобы кого-нибудь из военнослужащих не выкрали. Особенно досаждал способ их разведчиков, прозванный нашими – «на хапок». Пользуясь преимуществом в миномётах и артиллерии, их разведгруппа подбиралась к нашим позициям. В обусловленное время их миномёты или гаубицы накрывали наши траншеи плотным огнём. Затем огневой налёт резко прекращался, немцы врывались в нашу траншею, хватали двух-трёх уцелевших и наутёк. Миномётчики сразу прикрывали отход своих огнём.

Двое суток отдыха, и снова приказ «взять языка», причём обязательно офицера. Илья в поиск отправился сам, группа в прежнем составе плюс один новичок, новобранец из Челябинска Котоврасов. Как стемнело, группа вышла на нейтралку. Подобрались к немецкой траншее, колючую проволоку перерезали, первую линию траншей перешли. Илья рассудил – уж коли рисковать, так брать офицера в ближнем немецком тылу. На передовой младшие офицеры – командиры взводов, рот. А хотелось дичь покрупнее, хотя бы командира батальона или батареи. Эти знают больше, а информация нужна как воздух. Насколько понимал Илья, наши войска готовили новое наступление. Обычно разведка активизировалась по приказу командования перед наступательными операциями.

С предосторожностями преодолели вторую линию траншей. Обычно здесь немцы ведут себя более беспечно. Из землянок, блиндажей трубы торчат, дымят, сгоревшим углём пахнет. Илья выбрал землянку несколько поодаль от остальных. Подобрались к землянке. По логике офицер должен быть здесь. Немецкие офицеры – особая каста, с солдатами держат дистанцию, многие выходцы из благородных семейств, фамилии имеют приставку «фон», дворяне.

Офицеры, начиная с командира батальона, помощников имеют – денщиков или ординарцев. И не факт, что офицер в землянке один. Ворваться в землянку можно, но как бы на выстрелы не нарваться. От передовой, случись перестрелка, с километр, а то и полтора будет. Прорваться к нейтралке будет в таком случае затруднительно, а скорее всего, невозможно. К Илье новичок подполз, прошептал:

– Товарищ старшина, позвольте их выкурить?

– Хм, валяй.

Решение было неожиданным. Котоврасов на скаты землянки заполз, снял с себя шапку и на трубу одел. В таких случаях тяга в трубе прекращается, весь дым в землянку идёт. Группа рядом с ходом сообщения залегла, готовая к действию. Минута, другая, пятая прошла. Приоткрылась дверь землянки, показался солдат. Из двери дым валит, солдат кашляет, глаза трёт, они от дыма слезятся. Илья рукой махнул, на немца сержант Охмянин прыгнул, ударил ножом. Убитого тут же в боковой ход оттащили. Илья в сомнениях. Ждать, пока офицер покажется, или самим в землянку идти? Оба варианта плюсы и минусы имеют. И снова Котоврасов с предложением.

– Я шапку сниму, тяга восстановится, дым вытягивать в трубу начнёт. Тогда и входить надо. Офицер подумает – солдатик вернулся.

– Годится, давай!

Котоврасов шапку с трубы снял, дым сразу повалил. Илья ткнул пальцем в Сергеева, он самый мощный. Сам в траншею спрыгнул, дверь в землянку распахнул. Ему в затылок ефрейтор дышит. За первой дверью вроде небольшой комнаты, два на два метра, здесь же топчан для солдата. Вторая дверь в отсек офицера идёт. Илья дверь резко распахнул, ворвался. Офицер на настоящей кровати с панцирной сеткой лежит, одеялом укрылся. Взгляд влево-вправо. Офицер один. Илья к кровати подошёл, из кобуры пистолет вытащил. Офицер почувствовал рядом с собой движение, проснулся, глаза открыл. А рядом с ним два призрака в белом. Илья командует: «Хенде хох!»

Офицер руки поднял, сразу оценив – положение у него проигрышное. Он один и в постели, а русских двое, оружие наготове и рожи зверские. Руки поднял.