провели несколько сотен операций по похищению арабских финансистов, бизнесменов, религиозных лидеров и-и-и… «борцов за веру», то есть вполне себе натуральных террористов, которые, однако, пользовались немалой популярностью среди арабской «улицы». Причём американцам в этом очень активно помогали израильтяне. Вследствие чего сотрудничество с американцами даже в глазах самых последовательных врагов правящих режимов в арабских странах выглядело абсолютным харамом. А без американцев с их деньгами и инструкторами успешно воплотить в жизнь технологии Джина Шарпа как-то не очень получалось. Вот всё и затянулось… Но, похоже, в этом году противоречия между арабскими «борцами за народное счастье» и американцами, наконец-то, оказались преодолены – и понеслася!

Сие означало что Америка, наконец-то, отошла от шока, зализала раны и занялась привычными делами. Причём мне было совершенно понятно, что одними арабами дело не ограничится. И мы с Европой на очереди. В прошлый раз они очень хорошо «раздели» своих «союзников» во время кризиса 2014–2024 годов напрочь убив им возможность составить США хоть какую-то конкуренцию внутри «Большого западного проекта». И плевать им было на то, что сами европейцы считали США своим самым близким союзником и, даже, главным защитником их общих ценностей, а так же на то, что своими действиями они «подставили» довольно много своих искренних сторонников в самой Европе. Ибо, после того, как европейцы, вынырнув из санкционного угара, оглянулись и обнаружили себя в полной жопе, люди, относившиеся к Америке с искренним уважением, мгновенно стали в Европе почти изгоями. Ну, за исключением полудюжины стран типа Польши и проебалтов … Просто англосаксы ведь всегда работают с возможностями, а не с намерениями. А у Европы до того кризиса возможности составить конкуренцию США, причём в самом подбрюшье, внутри Западного проекта вполне себе были. Ну а после всего произошедшего – исчезли. Значит всё сделано правильно! И плевать на любых сторонников…

– Пап, – отвлекла меня доча от воспоминаний, – раз уж мы так здорово разговариваем – так можешь ты, наконец, расскажешь мне о своём медицинском проекте. Ведь он же у тебя за столько времени должен был в голове уже сложится.

Я усмехнулся. Разговор о медицинском проекте у нас состоялся прошлой весной. Доча после своего Первого меда закончила интернатуру в «Склифе» и осталась там же врачом скорой помощи. Я же попросил её хотя бы несколько месяцев поработать на других должностях – от терапевта и педиатра до анестезиолога и рентгенолога. Ну на каких сможет. Потому что после моих слов она снисходительно объяснила мне, что для рентгенолога и анестезиолога у неё не тот диплом. И не та специализация. Так что на такие должности её никто не назначит. На что я сказал, что приказ о зачислении на штатную должность с назначением соответствующей зарплаты меня вот совсем не интересует. Мне нужно, чтобы она приобрела соответствующий опыт работы. И для этого я готов задействовать и свои собственные возможности.

– Зачем тебе это? – удивился ребёнок.

– А ты задумывалась чего ты хочешь добиться в области медицины? Не думаю, что должность рядового терапевта для тебя предел мечтаний.

– Я – не рядовой терапевт, а врач скорой, – вскинулась та.

– Хорошо, пусть так. Но это тоже не предел, не так ли? Кем ты хочешь стать?

Она задумалась. А потом вздохнула.

– Не знаю, пап. Пока просто хочу помогать людям… хотя эта бумажная бюрократия уже задолбала! И наш вечный бардак тоже. А с другой стороны – после послеродового отпуска я на работу выхожу с удовольствием. Правда длится оно недолго. Дай бог месяц. А потом всё опять начинает бесить… А что? Ты собираешься затеять какой-то проект в области медицины? – её глаза взбудоражено заблестели. – А давай отремонтируем все станции «Скорой» в стране! А то знаешь в каких развалюхах людям приходится работать…

– Так – погоди, – я шутливо вскинул руки. – Не гони лошадей. Проект у меня есть. Вернее, его намётки. Причём, не только в области медицины. Но вот его медицинскую часть я планирую поручить тебе. Поэтому тебе и нужен будет опыт работы в разных областях. Но пока я тебе ничего рассказывать не буду. Уж больно всё зыбко пока и не совсем понятно… Но как у меня в голове это сложится – мы с тобой всё обязательно обсудим.

Доча окинула меня подозрительным взглядом и погрозила пальцем.

– Ну смотри – ты обещал!…

И вот теперь, похоже, пришло время открывать карты.

– Хорошо. Тогда, для начала, ответь мне на вопрос – от каких профессий жизнь современного общества зависит больше всего?

– М-м-м… да от всех, – удивлённо уставилась на меня дочь. – Без крестьян – зубы на полку положим, а без учёных до сих пор ездили бы на лошадях, пахали бы сохой и мёрли от аппендицита.

– Подловила, – рассмеялся я. – Тогда сформулируем чуть по другому. От каких профессий больше всего зависит качество жизни современных людей?

Доча насмешливо посмотрела на меня.

– Пап, ты лучше скажи прямо что ты задумал. Без долгих заходов. А то так и будем перебрасываться словами. Я же твоя дочь – я это умею.

Я шутливо вскинул руки вверх.

– Ладно – сдаюсь… Дело вот в чём – я считаю, что есть несколько ключевых профессий, качество работы которых влияет практически на всё области нашей жизни без исключения. Это – учитель, врач и полицейский. И если мы сможем поднять качество их работы – это окажет влияние буквально на все сферы жизни нашей страны.

– Ну-у-у… в принципе есть о чём поспорить, но я не буду, – усмехнулась Ольга. – И ты придумал как поднять это качество? Знаешь, пап, я думаю лучший выход – просто поднять врачам зарплату. Но я сомневаюсь, что ты сможешь это сделать. Особенно учитывая что тоже самое ты хочешь сделать ещё и с учителями, и с полицейскими. Ты, конечно, богатый человек, но ежегодно содержать… сколько там у нас врачей? – она зарылась в телефон, – Оу – больше полумиллиона! Плюс медсёстры. Потому что если обделить их, ограничившись врачами – никакого повышения качества не произойдёт. Обиженный младший медперсонал такую кузькину мать может устроить – сегодняшнее положение раем покажется. И без особенных усилий: просто уволятся – и всё. Амба нашей медицине! А ведь ещё учителя и полицейские…

– Которых в стране где-то два с половиной и миллион, – продолжил я. – Я эти цифры уже знаю. И – да. Даже если