Делия оглядела себя. Ничего странного на ней не было — просто кардиган мисс Гринстед и домашнее платье-матроска.

— А что на мне надето?

— Ты такая, не знаю, зачуханная.

Перед ними со стуком появились две тарелки.

— Кому-нибудь кетчуп? — спросил Рик.

— Нет, спасибо. — Она обратилась к Кэроллу: — Милый, я…

— Я бы хотел кетчуп, — воинственно сообщил сын.

— Ой, извини. Да, пожалуйста, Рик.

Кэролл состроил гримасу:

— Ты уже забыла, что у тебя есть сын, который ест картошку с кетчупом?

— Милый, поверь мне, — смутилась Делия, — я бы никогда этого не забыла. Ну о кетчупе, может быть, и забыла бы, но никогда…

Перед ними появилась пластмассовая бутылочка с кетчупом и кока-кола в высоких бумажных стаканчиках.

— Спасибо, Рик.

Делия подождала, пока повар уйдет, затем потянулась через стол и взяла Кэролла за руку. Костяшки его пальцев были шершавыми, как кожаная перчатка. Губы были сжаты. Сын был каким-то слишком конкретным, слишком определенным, она была больше привычна к туманному, мягкому образу Кэролла, который представляла себе в мечтах.

— Я бы никогда не забыла, что у меня есть дети, — мягко начала она.

— Точно. Как раз поэтому ты улизнула с пляжа и даже ни разу на них не посмотрела.

Кто-то позвал:

— Делия?

Она подняла глаза. Возле их стола стояли две девушки-подростка — Ким Брюстер и Мариетта, как ее там, Швартц? Шмидт? (Она приносила Джоэлу домой пироги, сладкие настолько, что сахар хрустел на зубах.)

— А! Привет! — Делия нехотя поздоровалась.

— Вы ведь не скажете мистеру Миллеру, что видели нас здесь, правда? — попросила Ким. Недавно Ким была одной из учениц Делии (она бесплатно вела в школе уроки математики для отстающих). — Он нас убьет, если узнает!

— Мы прогуливаем уроки, — встряла Мариетта. — А потом заметили вас здесь и решили спросить. Вы ведь знаете, что скоро день рождения мистера Миллера?

Делия не знала, но кивнула, лишь бы от них отделаться.

— Ну так вот, мы скидываемся на подарок и подумали, что вы могли бы подсказать, что лучше купить.

— О! Ну…

— Я хочу сказать, вы ведь знаете его лучше, чем кто бы то ни было. Он ведь не курит? А то кажется, что мужчинам можно дарить только всякие штуки для курения.

— Нет, не курит, — сквозь зубы процедила Делия.

— Даже трубку?

— Даже трубку.

— Просто мистер Миллер всегда такой, знаете, солидный, и мы подумали, что он здорово смотрелся бы с трубкой. Может, все-таки стоит ее ему подарить?

— Нет, я думаю, что ему это совершенно не понравится, — твердо сказала Делия. — Ну! Была рада повидать вас, девочки.

Но Ким разглядывала Кэролла из-под длинных шелковистых ресниц.

— Ты не ходишь в «Старье», — сообщила ему девушка.

Кэролл покраснел и переспросил:

— Старье?

— В наш колледж Дороти Андервуд, он ужасно старый, — пояснила она, жуя резинку. — Ты, наверное, не отсюда.

— Да.

— Я так и подумала, потому что мы тебя раньше не видели.

Делия принялась есть, зная, что лучше не смотреть на Кэролла. Но сын только взял бутылочку с кетчупом и тщательно, методично полил им каждый кусочек картошки.

— Ну… — наконец сказала Ким, и школьницы двинулись к свободной кабинке, бросив напоследок: — Спасибо, Ди. Если что-нибудь придумаете…

Делия отхлебнула колы.

— Так кто он? — спросил Кэролл, отставив кетчуп. Бутылочка издала чмокающий звук.

Она смущенно оглядела кафе.

— Мужчина с трубкой, мама. Такой солидный мужчина, которого ты так исключительно хорошо знаешь.

— О! — Делия рассмеялась, но не совсем искренне. — Это совсем не так. Он — мой босс.

— Верно. — Он оттолкнул тарелку. — Теперь все складывается. Неудивительно, что ты не вернулась домой к пикнику.

— К пикнику?

— Папа сказал, что к этому времени ты будешь уже дома, но, думаю, теперь мне совершенно понятно, почему ты не вернулась.

Она уставилась на него:

— Папа сказал, что я вернусь к пикнику?

— Он говорил, что тебе просто нужно побыть одной и что ты возвратишься к концу лета. Мы на это рассчитывали. Он обещал. Сьюзи хотела, чтобы мы поехали и забрали тебя, но он сказал: «Нет. Оставьте маму в покое. Я гарантирую, что она вернется к нашему осеннему пикнику». А смотри, что получилось: ты не сдержала своего слова.

— Я не сдержала слова! — воскликнула Делия. — Это он давал слово! Я к этому не имею никакого отношения! И какое он имел на это право, хотела бы я знать? Кто он такой, чтобы давать гарантии того, что я буду дома?

— Ладно, мам. — Кэролл, понизив голос, украдкой посмотрел на Рика. — Давай не будем делать из этого проблему, хорошо? Постарайся успокоиться.

— Не смей говорить, чтобы я успокоилась! — взорвалась Делия и одновременно подумала, как же часто она говорила эту фразу раньше. «Не смей говорить мне, чтобы я успокоилась!» и «Я совершенно спокойна и собранна». Но она говорила это Сэму, а не Кэроллу. Все вернулось. Делию охватило прежнее чувство, что она не права, что она — легкомысленная, нестабильная, возбудимая (и естественно, чем больше она протестовала, тем более возбудимой казалась). Она схватилась за край стола обеими руками и произнесла: — Я совершенно спокойна и собранна.

— Ну хорошо. Я рад это слышать. — Кэролл взял политый кетчупом ломтик картошки и отправил его в рот с очевидным безразличием.

«Я рад это слышать» было одним из любимых ответов Сэма. Равно как и «если ты так говоришь, Ди» и «пусть будет, как ты захочешь». После чего муж мог спокойно перевернуть страницу или заговорить с мальчиками о каком-нибудь отвлеченном предмете. Сэм всегда был уверен, что прав, и дело было в том, что он действительно был прав в большинстве случаев. Когда он критиковал людей, которые ей нравились, Делия внезапно начинала замечать их изъяны. А когда критиковал Делию, она тут же начинала видеть себя никчемным маленьким насекомым, каковым он ее и считал. Как сейчас, например. Сэм пообещал, что она приползет домой к концу лета, и картина этого смиренного возвращения показалась ей настолько реальной, что Делия практически поверила, что это уже случилось. Идиотка, не могла даже исчезнуть как следует! В любом случае выходило, что она только уехала на время. Необходимо было забыть об этом.

Хотя ведь на самом деле она не приползла домой. Ни в конце лета, ни позже. До сих пор не приползла. И действительно самостоятельно устроила свою жизнь в городе, к которому Сэм не имел никакого отношения.