— Да ладно тебе, Ир, — ничуть не смущаясь ответил он. — Ты же в кафе собираешься красное платье надеть, ведь так? И туфли другие?

— Ну да, — подтвердила я, — только я не понимаю…

— Значит белое тебе больше никогда в жизни не пригодится, — торжествующе сказал Сергей. — Мы же уже поженились. И посмей сказать, что в моих словах нет логики.

— Ну чего, вы идете или нет? — раздался откуда-то из чащобы голос Ваниллы.

Я внимательно посмотрела Сереге в глаза, но он ответил таким чистым и невинным взглядом, что я подумала — а действительно, зачем мне это платье? Сегодня не понадобится, а если я еще захочу выйти замуж, то сошью себе другое, чтобы мне ничто не напоминало о жизни с программистом. После этого я махнула рукой и стала продираться сквозь чащобу за Ваниллой.

— Ничего себе могилку запрятали, — ворчал папулька, продираясь вслед за мной. — Почему так далеко-то?

— Чтобы никто не нарушил его покой, — пробасил Маста Мэн, и в голосе его послышались слезы.

— Уважаю, — сказал папулька. — Но лучше было бы сделать ее в более цивильном месте, зажечь вечный огонь и выставить охрану.

— Слышь, Ванилла, это мысль! — заявил Маста Мэн приятелю. — Тесть правильно говорит. Надо на могилке вечный флейм зажечь.

— Это как это? — поинтересовался Ванилла.

— Ну, распечатки с какого-нибудь немодерируемого чата выложить, — объяснил Маста, — и пополнять их каждую неделю.

— Мысль здравая, — откликнулся Ванилла. — Надо будет подумать.

— Ну скоро? — спросил Сергей. — Я весь в нетерпении. Столько о ней слышал, но ни разу не видел.

— Сейчас увидишь, — пообещал Ванилла. — Мы уже почти пришли.

И действительно, буквально через пару минут мы вышли на совсем небольшую полянку, — даже и не полянку, а пятачок в лесу, — в центре которой находилось довольно странное сооружение… Небольшой курганчик земли был обнесен, как оградой, блестящими CD-дисками. Во главе курганчика стоял корпус какого-то древнего и жутко грязного компьютера. На самом курганчике лежала не менее грязная клавиатура, у которой не хватало пробела и левой клавиши «Shift». Перед компьютером был воткнут светлый коврик для мышки, на котором было много-много всяких непонятных надписей, среди которых, впрочем, повторялась одно и то же словосочетание: «Hello, world!». С другой стороны курганчика в землю довольно криво был вкопан небольшой монитор с надписью «IBM», на котором желтым фломастером было написано: «Game over».

— И что все это значит? — спросила я.

— Сплошные аллегории, — объяснил Ванилла. — На коврике для мыши написано главное компьютерное заклинание на десяти языках программирования. Сам компьютер лишен процессора в знак того, что сердце программиста остановилось. По углам кургана лежат платы памяти в знак того, что его программы остались в памяти народной. На клавиатуре нет пробела и шифта, показывая, что программисту было не чуждо ничто человеческое, и он тоже резался в игры до умопомрачения. По-моему, — кокетливо сказал Ванилла, — получилось симпатично. Это все я придумал.

— Супер, — сказала я. — Особенно мне клава без шифта понравилась. У Сереги — точно такая же. Я его спросила, чего он другую не купит, а он заявил, что уже наловчился на пупочку нажимать, так что и так сойдет.

— Ладно, — сказал Ванилла. — Пора начинать церемонию… Друзья! — сказал Ванилла, и голос его задрожал. — Я глубоко счастлив, что в этот праздничный день наши новобрачные решили посетить это святое для каждого программиста место. Ведь таким образом они показывают, что преемственность поколений сохраняется, и что Неизвестные программисты отдают свои молодые жизни не зря!

— Не поняла, — сказала я. — Там что — братское кладбище?

— Это тоже аллегория, — обидчиво объяснил Ванилла. — Разумеется, там никто не лежит, потому что все эти программисты, слава Коннектию, вполне еще живы. Но они отдают свои молодые жизни служению народу в лице компьютера, а это довольно плохо влияет на здоровье.

— Ага, я заметила, — кивнула я.

— Короче, — сказал Ванилла, обозлившись, — не снижай впечатление момента.

— Молчу, молчу…

— Так вот, друзья, — заявил Ванилла, снова обретая прежний пафос. — Давайте на этой могиле Неизвестного программиста поклянемся всю жизнь отдать за светлые идеалы технического прогресса.

— Вот сам и клянись, — фыркнула Вика. — Лично я собираюсь свою жизнь отдать за совершенно другие идеалы.

— Слышь, Маста, — сказал Ванилла, — нас здесь не понимают. Непонятно, зачем мы вообще привели неверующих в это святое место.

— Да ладно вам, — сказал Сергей. — Лично я очень рад, что здесь побывал. А то вы мне все уши прожужжали этой Могилой.

— Понравилось? — спросил Маста.

— Рулез, однозначно, — коротко ответил Сергей. — Шикарная идея.

— Это все Ванилла придумал, — объяснил Маста. — Мы как-то на «Речном вокзале» пиво пили, так где-то после восьмого литра у него эта идея и родилась.

— Я почему-то так и подумала, что после восьмого литра, — не удержалась я.

Ванилла презрительно на меня посмотрел, но ничего не сказал.

— А что за комп-то? — поинтересовался Серега.

— 386-й, — похвастался Маста. — Раритет. Мы поэтому и выбрали такое глухое место, чтобы никто его не спер и не надругался над могилкой. Процессор из матери лично Ванилла выдирал, и мы его захоронили под компьютером.

— Оградку бы надо перебрать, — тихо сказал Ванилла, и голос его задрожал. — А тот тут все сидюки с Windows 95. Уже давно есть и другие, не менее достойные версии.

— Оградка из контрафактной продукции — это забавно, — подал голос папулька.

— Какой продукции? — одновременно спросили Ванилла с Маста Мэном.

— Контрафактной, — объяснил папулька. — Диски же пиратские.

— Ну разумеется, — сказал Ванилла. — Нешто мы сюда лицензионные диски втыкать будем? Потом, это будет некорректно по отношению к Неизвестному программисту. Он же в жизни никогда не пользовался никакими лицензионными дисками.

— Четкие принципы? Уважаю, — сказал папулька. — Ладно, что дальше-то полагается делать? Надеюсь, Ирке не надо падать на могилку и устраивать плач Ярославны?

— Патч Ярославны? — заинтересовался Маста Мэн. — Слышь, Ванилла, опять же классная идея — пропатчить могилку.

— Маста, — сказал Ванилла, — давай эти интимные вещи обсудим без посторонних. Никаких плачей, — обратился он к папульке, — не надо. Каждый из нас скорбит в своем сердце. Молодые же пускай просто сфотографируются, а после этого можно и отправляться салатики кушать.

Тут дядя Юра, который обещался выполнять функции папарацци, засуетился и стал выстраивать всех собравшихся вокруг курганчика. Труднее всего ему пришлось с Ваниллой и Маста Мэном, которые начали изображать некую скульптурную композицию и требовали, чтобы их сфотографировали именно так. На вопрос, что именно они изображают, Ванилла ответил, что эта композиция символизирует собой двадцать первое прерывание. Папулька сказал, что даже в его молодости до такого количества абортов никто не доходил, но получил чувствительный тычок локтем от мамульки и умолк.