Хм… Я глянула на мага по-новому. Будь ему лет на тридцать поменьше, из нас получился бы прекрасный тандем. А может, даже и нечто большее…

Мой взгляд скользнул на Олафа, и я поняла, что мой повышенный интерес к Александру не остался без внимания — викинг едва не убивал меня ревнивым взглядом, грозя в самое ближайшее время высказаться по этому поводу. Ах, как мило! Кажется, нам обоим будет о чем поговорить.

— Что же касается вопроса о достойной оплате, то этот момент я оставляю на ваше усмотрение. — Я вновь переключилась на бойцов. — Решите сами, во сколько вы оцениваете свою помощь. Учтите, что дело серьезное и вы действительно можете не вернуться домой. Я не буду отвечать за вашу смерть перед вашими близкими, так что еще раз хорошенько все обдумайте и дайте окончательный ответ, скажем… — Я глянула на часы, расположенные на одном из включенных экранов, и закончила: — В течение часа. На этом у меня все.

— А теперь айда на арену, мальчики! — Виктория звонко хлопнула в ладоши и профессионально расстреляла всех присутствующих из пальца-пистолета. — Сегодня я вам устрою мастер-класс! Кто последний — тот полирует мои доспехи!

И чуть ли не вприпрыжку ускакала прочь. За ней потянулись и остальные, причем и Александр тоже. Некромант лишь повторил, что сегодня же поработает с имеющейся информацией и завтра расскажет мне о полученных результатах.

И вот мы остались одни…

Я откинулась на спинку кресла, покрутилась, подождала, пока Олаф соберется с мыслями, и опередила его буквально на мгновение.

— Ты не будешь участвовать в операции. — Он недовольно нахмурился, но я подняла ладонь, останавливая все возможные возражения. — Ты еще не восстановился, а это ставит под удар всю команду. Я не желаю допустить провала операции только потому, что тебе захотелось побравировать своими умениями.

— Все сказала? — Олаф даже не соизволил повернуться ко мне полностью, так и продолжая сидеть вполоборота. Лишь глаза стали темнее да на скулах заиграли желваки. — А я вот не желаю, чтобы моя женщина лезла в самое пекло, а я при этом оставался не у дел. Мне кажется, я уже доказал тебе, что умею не только языком молоть, но и держать удар. Так что мое участие в предстоящем деле не обсуждается.

— А кто сказал, что я буду это обсуждать? — Я притворно удивилась, не став акцентировать внимание на соблазнительном словосочетании «моя женщина», и следом зловеще усмехнулась. — Я просто сейчас сломаю тебе ногу, и нам больше нечего будет обсуждать.

Я не шутила, угрожая уже в открытую, так как по-хорошему Олаф понимать не хотел. Я действительно не собиралась допускать его участия, и в первую очередь потому, что не хотела брать ответственность за его смерть. Одержимые — не те ребята, которые будут делать скидку на частичную боеспособность противника. Я еще прекрасно помнила тех безымянных мужчин, которые остались лежать на парковке торгового центра. А ведь они были профессионалами.

— Ай-ай, прелесть моя. — Олаф погрозил мне пальцем, хотя взгляд его был на редкость серьезен и сосредоточен. — Разве ты еще не поняла? Я позволяю причинить себе вред, когда сам этого хочу. Но сегодня я тебя огорчу — ничего ты мне не сломаешь. Поняла?

А вот это уже вызов!

Подалась вперед, прищурилась и заявила:

— Спорим?

— На что? — тут же запальчиво отреагировал викинг, словно только и ждал моего предложения.

Даже замерла на мгновение, заподозрив его в подвохе. Торопливо проанализировала имеющуюся информацию, внимательно изучила самого Олафа, прислушалась к своей интуиции, но ничего не говорило о том, что меня собираются облапошить. Правда, уже слегка жалела о своем порыве, но тут же пообещала себе, что, так и быть, сломаю ему что-нибудь не слишком жизненно важное. Допустим, палец. Ведь речь уже не о ноге, а о «ничего», верно?

— Твои предложения? — поинтересовалась я немного спокойнее, потихоньку начав присматриваться к его рукам и прикидывать, как бы половчее выбраться из-за стола.

— Не сломаешь мне ничего до полуночи — до утра остаешься со мной, а я участвую в деле, — медленно проговорил Олаф, смакуя каждое слово и наклоняясь ко мне все ближе и ближе. Вот его ладонь легла мне на шею, его губы приблизились к моему уху и дошептали условия. — А сломаешь — я не только отказываюсь от участия в операции по спасению подростков, но и на двадцать четыре часа поступаю в твое безраздельное пользование. В любой назначенный тобой день. Ну как? Согласна?

— В любой день? — переспросила я без особого интереса. Чуть отстранилась, с сомнением заглянула в чересчур хитрые глаза хомушки, скосила взгляд на часы, которые показывали десять тридцать пять, прикинула, что полутора часов мне точно хватит, а главное условие — отказ от участия — будет исполнено, и кивнула. — Не самое интересное из предложений, но я согласна.

— Мне хватило бы и двух последних слов, — практически не разжимая губ произнес Олаф… и прямо мне в лицо сдунул какой-то порошок, неведомым образом оказавшийся в его ладони.

Я успела задержать дыхание, но то ли порошок оказался слишком концентрированным, то ли я не слишком быстро ушла с траектории, но в итоге не успела даже провести захват отшатнувшегося от меня Олафа, как мир перед глазами закружился, померк, и я поняла, что теряю сознание.

А ты умеешь быть непредсказуемым, хомушка… Хвалю. Но от моей мести тебя это не спасет.

В себя я пришла на незнакомой кровати. Немного кружилась голова и было сухо во рту, но в остальном я чувствовала себя вполне сносно. Огляделась, отмечая роскошную, но безликую обстановку под старину, и задержала внимание на фреске, расположенной на противоположной стене. Так-так… И в чьих я апартаментах? Кто там, у скандинавов, отвечал за плотские утехи?

Присмотрелась к фреске более внимательно и рассмотрела в руках роскошной златовласой дивы, возлежащей на изумрудном лугу, веретено. Позади виднелся край прялки, но намного лучше можно было рассмотреть все прелести богини. Судя по атрибутам, это была супруга Одина, Фригг, отвечающая у скандинавов за любовь и прочую женскую составляющую.

Это все, конечно, забавно, но почему мои руки прикованы к кровати наручниками? Вообще-то дискомфортно, и это слабо сказано! Я не подписывалась на такое!

В пределах видимости я не рассмотрела ни одного наблюдателя, так что поступила в своей любимой манере: просто сфокусировалась на задаче, напрягла мышцы и порвала к чертям звенья цепи. Поморщилась на стрельнувшую боль в плече, но тут же запретила себе раскисать и отвлекаться. Села на кровати и осмотрелась более внимательно. Я не обнаружила в комнате часов, но мои внутренние уверенно говорили, что полночь уже давно миновала и я могу сколько угодно злиться, но этот спор я проиграла. Немного раздражало, что Олаф использовал бесчестный прием, но в то же время я прекрасно понимала, да и Олаф, без сомнения, тоже, что иначе он бы никогда не выиграл. Уверена, он затевал этот спор, уже зная, как поступит, и наверняка заранее раздобыл этот загадочный порошок. И я даже подозревала, у кого именно. Меня одно смущало: с какой целью он собирался его использовать, если бы у нас не завязался спор?