Хельга обернулась. На опушке леса, шагах в десяти позади, стоял Хеймир сын Хильмира и внимательно смотрел на нее. Ветер поигрывал длинными прядями его волос, как веточками молодого стройного ясеня, одну забросил на плечо, покрытое белым мехом диковинной накидки.

Встретив взгляд Хельги, Хеймир улыбнулся и медленно шагнул к ней. Хельга смотрела на него серьезно: она знала, что он придет. Ей все время казалось, что он хочет что-то ей сказать. Стоило Хеймиру ненадолго потерять Хельгу из вида, как он начинал беспокоиться сам не зная о чем и искать ее. А найдя, не знал, что сказать. Привыкнув к этому, Хельга и сама начинала недоуменно оглядываться: где он, почему не идет?

Вдруг ей вспомнилось лицо того мужчины с бородой, который сидел у прозрачного источника в туманном мире Нифльхель. Тогда она подумала, что знает его, а сейчас сообразила: просто он показался ей похожим на Одина, такого, каким она его представляла себе. И в лице Хеймира ей вдруг ясно увиделось сходство с тем видением. Когда у него вырастет длинная борода, а волосы отступят ото лба назад… Но Один никак не мог попасть в Нифльхель. И почему Хеймир должен быть на него похож? Хельга не знала, но все это не удивило ее. Она ведь знала, что в мире нет ничего отдельного.

Она стояла на самом краю мыса, почти под ногами ее, далеко-далеко, плескалось море. Отступать было некуда, и она молча ждала, пока он подойдет. Срок их свадьбы пока не назначили, но ей следовало свыкнуться с мыслью, что они связаны навсегда. И наконец понять, чего же хочет она сама.

– Я сначала подумал, что это светлый альв спустился на землю, – мягко улыбаясь, сказал Хеймир. Он разговаривал с Хельгой осторожно, точно боялся неловким словом или взглядом помять хрупкий цветок. – Эгиль говорил, что у тебя душа светлого альва. Похоже, так и есть.

Хельга улыбнулась и отвела глаза, не зная, что ответить. А Хеймир сказал чистую правду. Когда он впервые заметил маленькую человеческую фигурку над обрывом, то принял ее за альва или особенно смелого тролля, не боящегося солнечных лучей. Она составляла одно целое с травами, камнями и кустами цветущего шиповника вокруг. Сначала он хотел уйти, не тревожа ее, но потом не удержался и подошел. Ему мучительно хотелось знать, что думает о нем и их обручении его нареченная невеста. После той ночи она изменилась: стала тихой, сдержанной, хотя вовсе не казалась грустной или подавленной. В ней поселились какие-то огромные мысли и знания, и от этого сама девушка стала казаться чем-то большим, чем простой человек. Но ее присутствие не подавляло, а, напротив, согревало и умиротворяло, как огонек светильника в тихом доме. На самого Хеймира она смотрела ровно и ласково, точно так же, как на любого другого. Но ему этого было мало.

– Как хорошо здесь, – сказал Хеймир и посмотрел в зелено-голубое пространство фьорда. Хельга молчала, и он, никогда не терявшийся в беседах с кем бы то ни было, не знал, что сказать. – Так и вспоминается:

Станут хлеба вырастать без посевов.

Горе забудется; Бальдр возвратится…[21]

Хельга наконец подняла глаза и улыбнулась: Хеймир продолжил ту же песнь, которую она вспоминала и сама, и от этого на сердце у нее вдруг стало тепло, и его приход уже казался ей приятным. Хеймир с одного взгляда понял эту перемену и с облегчением улыбнулся ей в ответ. Он взял ее за руку, и Хельга позволила ему это.

– Послушай, что я хочу сказать тебе, – начал Хеймир. Сказать это следовало давно, но не хватало духа; только сейчас блеск солнца и моря, зелень и цветы и лицо Хельги, похожей на цветок, придали ему решимости узнать свою судьбу. – Пока нас слышат только земля и небо, но никто из людей. Я вижу, что ты не очень рада нашему обручению. Не подумай, что я, как великан Фрейю, собираюсь силой тащить тебя в свой дом.

– Но ведь так нужно, да? – Хельга вопросительно посмотрела на него. – Мой отец говорил, и Даг…

– Все это верно, но ведь можно придумать и какое-нибудь другое средство союза. Можно сосватать мою племянницу Сванхильд в жены твоему брату. Со свадьбой им придется подождать лет восемь-девять, но твой брат молод, ему некуда торопиться. Через восемь лет ему будет столько же, сколько мне сейчас… Или… если ты не хочешь быть моей женой, я могу посвататься к Далле. Она-то уж не откажется.

– Ты хочешь жениться на Далле? – Хельга не испугалась, просто очень удивилась. Между этит двоими не было ничего общего!

– Я не хочу! – с досадой ответил Хеймир. – Я только хочу сказать… Я хочу сказать, что хочу твоего счастья. Ты достаточно пережила со всем этим… Если ты предпочитаешь… – Хеймир кашлянул, но так и не выговорил имени сопреника, – другого… Если ты хочешь просто жить спокойно, у себя дома, с родными и не слышать ни о каких женихах, то я откажусь от этого брака. Я все возьму на себя, никто тебя не упрекнет. И войско слэттов будет с вами. Об этом не беспокойся.

Хельга отвела глаза. Сердце ее вдруг забилось так сильно, как еще ни разу после путешествия в Хель. Она боялась даже, что не забьется больше никогда – мертвый мир никого не отпускает просто так. Нет, она не подумала о Брендольве, она даже не заметила намека на него. Хеймир сказал что-то важное. Что-то такое, чего она еще никогда не слышала. И Брендольв и даже… Ворон до сих пор совсем не так говорили ей о своей любви. Они звали ее к себе, простой человек и дух побережья, и говорили: «Я не могу без тебя обойтись». А Хеймир вдруг отказывается от нее, потому что хочет ее счастья и позволяет ей самой решить, в чем это счастье. И внезапно ей показалось важным, а зависит ли от нее его собственное счастье, и захотелось, чтобы – да. Потерять его, опять остаться в пустоте… Нет! Это показалось таким ужасным, что Хельге захотелось схватить Хеймира за руку, но она не посмела.

– А ты сам… – начала она, не зная, как это сказать, – … не хочешь променять меня на Даллу?

– Нет. – Хеймир попытался улыбнуться, чувствуя, что сейчас все решится, и едва слыша собственный голос за стуком сердца. – Я не хочу променять тебя ни на Даллу, ни на кого-то другого. Ни на кого.

– Значит, обручать Дага с твоей племянницей не придется. – Хельга улыбнулась, мельком смущенно глянула на него и пошла по траве к тропинке.

Хеймир медленно следовал за ней, не стараясь догнать, но и не отставая. Он получил ответ и понял его, и теперь он чувствовал себя счастливым каким-то новым счастьем, будто перед ним прямо здесь раскрывались ворота в небесный мир светлых альвов. Хеймир сын Хильмира во многом превосходил прочих людей, но хотел быть любимым так же, как и заурядный рыбак с побережья.

А где-то вдали, на другом берегу фьорда, по ярко-голубой воздушной тропе меж зелеными вершинами гор и белыми облаками легко шагала богиня Фрейя, окутанная плащом солнечного света. Свет излучали ее золотые волосы, вьющиеся на половину неба, а радостный взор богини был прикован к кому-то далекому, кого она наконец-то увидела и к кому с любовью простирала руки.

Судьба милостиво обошлась с усадьбой Тингваль, не заставив ее долго мучиться в ожидании вестей. Едва лишь жители Хравнефьорда успели обсудить первые новости – много ли фьяллей поместится на пяти кораблях, может ли с ними быть сам Торбранд конунг и стоит ли Дагу идти им навстречу или лучше дождаться за Ягнячьим ручьем, – как прискакал новый гонец с рассказом о битве. Родичи погибших ударились в плач, зато остальные приободрились.