– Ты думаешь, и это подстроил Пактовий? – хмуро спросил кесарь, незаметно трогая свою грудь. Кожа там всё ещё чесалась, шелушась…

– Всё не так в лоб, – сказал Юно, мучительно морщась. – Человек ведь не прилагает усилий, чтобы отбрасывать тень. Конечно, сознательно он ничего не подстраивал… Идём дальше. Накануне войны Пактовий посещает Конкордию. В компаньонах у него Конрад Астион. В Конкордии они не по своей инициативе встречаются с Епистимом Калисом, о котором говорят как о сильнейшем волшебнике и чародее наших дней. Я имел с ним краткосрочную встречу сравнительно недавно и могу засвидетельствовать: Епистим могуч… был. Надеюсь, что именно – был.

– Епистим Калис – или же Мум? – уточнил Иринарх.

– Э-э… – вопрос озадачил Юно. – Но это же один и тот же человек.

– Отнюдь нет. Это разные люди, а то, что они пользуются одним телом – лишь приём. Вас ведь не удивляет, что Полибий пользовался несколькими телами…

Юно помолчал несколько секунд.

– Я не знаю, удастся ли это выяснить, – сказал он наконец. – Но кто-то из них определённо встречался с нашими посланниками – и по крайней мере одного взял под контроль. Почему бы не предположить, что одновременно и сам он был взят под контроль сильнейшим противником?

– Это Алексеем, что ли? – нахмурился кесарь. – Юно, ты чувствуешь, к чему ведёшь?

– Да. Я понимаю, что это звучит чудовищно, но линия выстраивается отчётливо… Далее в прошлое: упорные занятия у самых искусных чародеев – при демонстрации весьма посредственных способностей и весьма тривиальных результатов. Если я правильно понимаю, способности бывают только врождённые. Можно ли их скрывать, имея дело с такими гигантами, как Филадельф…

Он остановил свою речь, ожидая реплик. Никто не сказал ничего.

– Во время воинского обучения всё было обычно. Но накануне, как известно, случилось…

– Юно, – сказал кесарь, – сколько лет тебе было в тот год?

– Семнадцать.

– То есть ты достаточно понимал в происходящем?

– Я вообще не понимал ничего. Сейчас, может быть, понимаю… хотя сомневаюсь. Но это и не важно. Главное – что Пактовий был раздавлен. Он воспринимал происходившее как чудовищную несправедливость. И после возвращения к жизни… у него могла появиться цель. Подлинная цель… – он будто бы задумался, потом выговорил: – Месть.

– Алексей мог отомстить мне куда более простым способом, – сказал кесарь. – И куда раньше…

– Я опять не могу донести свою мысль сразу, – Юно провёл рукой по корешку книги. – Он не вынашивал эту идею и не строил планы. Он был воплощённой безадресной местью, местью всем купно: властям, народам, обычаям и традициям, законам… Если мы оглянемся по сторонам, то увидим, что произошло именно это: разрушение основ. Мир рухнул. Людям, которые переживут всё это, придётся создавать жизнь с чистого листа…

– Ты знаешь, чьей дочерью была… та девушка? – спросил кесарь.

Юно помедлил.

– Видимо, нет. Поскольку вы задали этот вопрос…

– Винарь Захар Карион был неспособен к деторождению. Я знаю это, потому что ранили его на моих глазах… Его жена, Дафина, понесла после радений у чародея Астерия. Она разрешилась двойней, мальчиком и девочкой. Мальчик в девятилетнем возрасте умер от крупа… впрочем, уже тогда видно было, чьё у него лицо.

– Теперь нам остаётся установить, что обстоятельства рождения Алексея Пактовия тёмны, и можно будет приступать к толкованию "Пророчества Смегды", – сказал Иринарх ровным голосом.

– Именно так, – Юно посмотрел на него почти враждебно. – Обстоятельства рождения младенца Алексея тёмны. Известно, что он был крупным, развитым, и в полгода выглядел годовалым. Вместе с тем дата рождения вроде бы точна, роды принимались опытной повитухой… Так вот, я проверил всё, что известно об этой повитухе. Она дюжину раз принимала очень крупных и очень развитых младенцев. Один случай стал известен мне досконально: жена некоего весьма известного человека забеременела, когда муж был в отъезде. Она обратилась к нашей повитухе, получила инструкции, в должный срок тайно родила, месяц проходила с накладным животом, а потом как бы родила повторно – крупного и развитого младенца…

– Девочку? – с интересом спросил кесарь.

– Не помню, – твёрдо сказал Юно.

И тогда кесарь захохотал. Он хохотал заливисто, хлопая ладонью по столу, приговаривая: "Шельмы, шельмы, шельмы!.."

– Ты что, брат? – с удивлением спросил Светозар.

– Да я ж догадывался… в обоих случаях…

Он опять расхохотался, и Юно, вдруг понявший, в чём дело, сам с трудом проглотил готовый вырваться смех.

– Обмануть мужей… им ничего не стоит… дураков…

– Итак, – сказал Иринарх почти равнодушно, – получается, что Алексей – ваш побочный сын. Так? А чья тогда дочь – Отрада? Я не имею в виду взрослую девушку, которую вывел из Кузни Алексей. Здесь могут быть разные мнения. Я говорю про маленькую девочку, пропавшую в год мятежа.

Кесарь помотал головой. Лицо его покраснело и блестело от пота.

– Не знаю, – сказал он. – Веду уже не спросишь…

Прошло несколько мгновений, прежде чем Юно вспомнил, что это имя покойной августы. Оно было из давным-давно прожитой и уже полузабытой жизни.

– Ну, почему же, – сказал молчавший доселе толстый монах. – Если это нужно…

– Может быть, и нужно, – сказал кесарь. – Но я не позволю её тревожить.

Монах незаметно покосился на Юно, и тот ещё более незаметно кивнул.

Кузня

– Пока единственно, что могу сказать определённо: завидую вашей отваге, девушка, – сказал Бог задумчиво. Он катал между пальцами хлебный шарик. – Здесь происходили интересные дела… А соседи ничего не рассказывали вам?

Вика пожала плечами. Губы её поджались в сторону, образовав лежащую на боку букву Т.

– Определенного – ничего. Может быть, потому, что стены давние, толстые – не слышно… Старушек, опять же, в соседях нет. Внизу тётечка живёт, так её просто иногда раздражало, что – мебель двигают. А какая тут мебель…

– Знаете что, Вика, – сказал Бог. – Я вам сейчас предложу одну вещь, вы подумайте – и соглашайтесь. Чтобы всё понять, мне следовало бы провести тут ночь, а может быть, и не одну. Разумеется, без вас. Если компания Мартына… простите, Элика, – он поклонился мальчику, – для вас приемлема, вы могли бы переночевать в квартире Алексея. Или у вас есть какие-то подруги, друзья?.. Я понимаю, что вы можете про нас подумать всякую всячину, о чём только сейчас газеты не пишут… то есть я не настаиваю. Самую дрянь Алексей отсюда просто унёс. Но кое-что, похоже, осталось, и унести это можно разве что со стенами…

– Есть, правда, ещё один выход: сменить квартиру, – сказала Вика. – Может быть, на самом деле вы проходимцы и жулики, и затеяли целый спектакль для того, чтобы выселить меня отсюда…