— Вот тут ты неправ, сынок, — обиделся Али, в то время, как мой отец просто молча слушал, сжимая челюсть и излучая вину. Он даже не возразил! Мой папа! — Я был согласен на ваши отношения, ты забыл?

— Был, — правильно подметил его сын. — Хорошо, у Александра Михайловича на счету, может, и больше, но и тебе похвастаться нечем. Или вы и тут соревнуетесь, кто больше?! А последний год точно за тобой, ведь так, папа?

— Я делал то, что считал нужным, — буркнул Али.

— Как и я, — подал голос мой отец.

— А надо было спросить нас, чёрт вас подери! — эмоционально воскликнул Рома, потом на секунду закрыл глаза, чтобы успокоиться. — Я не говорю, что нашей с Каролиной вины нет — она даже больше, но началось-то всё с вашей глупой войны! И к чему нас всех это привело?! Кто-нибудь из нас четверых может похвастаться тем, что абсолютно счастлив? — Рома обвёл нас строгим взглядом, печально усмехнулся после общего молчания, послужившего ему ответом. — Вот именно. Но с этого момента мы прекращаем копаться в прошлом. Хватит. Мне плевать, как вы будете выносить друг друга, но если вы хотите остаться в нашей жизни, то забудете о войне, угрозах и разборках. У вас, у каждого, за спиной целая жизнь. Жизнь в войне! Неужели, не надоело?! Я не прошу вас сейчас обняться. Я прошу лишь, наконец, одуматься. И то, что вы оба здесь — даёт мне большую надежду, — Рома замолчал, в номере снова наступила тишина, разве что стук моего дико колотящегося сердца мог её нарушить.

— Мне жаль, что так вышло, — вдруг заговорил мой отец. — Наши разборки не должны были вас коснуться, ты прав, Рома. Но я не думал тогда ни о чём, я просто…, — папа выдохнул, не найдя слов. — Простите меня, дети, — он погладил меня по руке и поднялся. — Я оставлю вас, нужно побыть одному.

Мои глаза сразу наполнились слезами. Мне было жаль отца, которому пришлось сейчас извиняться перед кровными врагами, жаль этого самого врага, который тоже выглядел мрачнее тучи, и жаль, наконец, нас — детей, которые не смогли побороться за своё счастье тогда, десять лет назад, когда оказались в самом центре войны.

Али, после того, как за моим отцом закрылась дверь, тяжело вздохнул.

— Даже так, я удивлён. Наворотили…, — он тоже поднялся. — Надеюсь, ты будешь счастлив с этой девушкой, сынок, а она когда-нибудь сможет меня простить за все мои слова и поступки, — отец Ромы пошёл к двери, пока я пыталась сдержать подкатившую истерику, но в дверях остановился и снова вздохнул: — Простите нас, дети.

Когда же дверь закрылась и за ним, я разрыдалась в голос. Рома пересел ко мне, прижал к себе, но не старался успокоить. Наверное, он знал, что мне нужно выплеснуть все эти эмоции, что столько времени съедали меня изнутри.

— Прости меня, — сквозь слёзы прошептала я.

— Я так и не спросил главного: ты хочешь быть со мной? Или ты рыдаешь, потому что остался только я? — улыбнулся он, возвращая меня в прошлое, когда его шутки могли меня рассмешить и успокоить.

— Хочу! — засмеялась я. — А ты?

— Иначе я бы тут не сидел, — тихо ответил он.

Я крепко обняла Рому за шею.

— Я люблю тебя!

— Я так скучал по тебе, Каролина, — прошептал он. — Я люблю тебя, Вишневская. Всегда.

И вот, наконец, я смогла коснуться его губ. Этот поцелуй был особенным, не похожим на другие. Даже на те, что были между мной и Ромой когда-то. В этом поцелуе смешалось столько всего, что из моих глаз снова потекли слёзы. Я так скучала по нему всё это время! По этим губам, по этим глазам, скучала по этому мужчине! Я не могла поверить, что всё, наконец, кончилось. Что мне больше не нужно ничего бояться, не нужно переживать, что моя любовь погубит кого-то из моих близких. Я целовала любимого мужчину, пытаясь вложить в поцелуй всю свою любовь. А он… как же много я потеряла!!! Он всегда любил меня! И всегда был готов рискнуть ради меня всем, а сегодня снова попытался. Как жаль, что я была так глупа, что побоялась пойти за ним раньше.

— Я люблю тебя, Рома, — всё повторяла я в перерывах между поцелуями.

— Поехали? — улыбнулся он.

— Куда?

— Туда, где море, — гладя мою щеку, прошептал Рома. — Туда, где были только мы втроём.

— Я, ты, и море, — счастливо улыбнулась я.

Итак, что же я вынесла из этой истории? Никогда не поздно начать заново, сколько бы лет ни прошло. Но лучше не повторять моих ошибок, и, если сердце кричит — не заглушайте этот крик. Следуйте за своим сердцем, куда бы оно вас ни привело. На, а мне пора. Я сяду в машину и отправлюсь с любимым в место, где мы когда-то уже были счастливы. В место, где только он и я. В место, где начнётся наша новая жизнь, где нам больше не придётся прощаться. Мы снова включим музыку, улыбнёмся друг другу, и поймём, наконец, что теперь мы вместе.

Не дружи с головой,

Пусть победит любовь!

Не дружи, ну и что?

А там, как повезёт!

А, впрочем, кто хочет —

Находит в потёмках счастье!

Сложно, но можно,

Даже когда так мало шансов!

МОТ, LYRIQ

ЭПИЛОГ

— Папа, что такое любовь?

— Не рано ты интересуешься? Любовь…, — мужчина задумывается, — смотря — какая.

— А бывает разная? — мальчишка любопытно вытягивает шею, а его отец улыбается и пожимает плечами.

— Конечно. Если взаимная — то это счастье. Если безответная — боль. Но, в любом случае, любовь — это слабость. Так что лучше пусть любят тебя, сынок. Принимать любовь очень просто, а отдавать не всегда бывает не больно.

— Но ты же любишь маму, а она — тебя! — спорил мальчишка. — Я тоже так хочу!

— Не спеши, — рассмеялся его отец. — Если хочешь, то так и будет, нужно только немного подождать.

Мальчишка мечтательно вздохнул, посмотрел на небо и попросил ангелов, которые наблюдали за ним сверху, чтобы они послали любовь и ему. Такую сильную, чтобы она дарила ему только счастье.

Тем мальчишкой был я. Удивительно, но ждать долго не пришлось. Вот только, желание моё сбылось не полностью. Я увидел её в школе, в старших классах. Смотрел издалека, любовался, когда она выступала на школьных мероприятиях. На моё счастье, выступала она часто. Какая же она красивая! Я всегда невольно улыбался, когда видел её улыбку, только улыбалась она не мне. Наоборот, если наши взгляды встречались — она спешила отвести глаза, или вообще поскорее покинуть помещение, где я находился. Нам нельзя было общаться, мы оба это знали. И она всегда придерживалась этого правила, а я — нет. Я искал встреч, таких случайных, или не очень. Мимолётных и длительных, если это был, например, какой-то школьный праздник.

В середине десятого класса я даже осмелился попросить её номер телефона у своего друга Димы, он был её одноклассником, но вот позвонить так и не решился. Она же совсем не смотрела в мою сторону!