Пока где-то там сектанты пытались подороже продать свои жизни, я занялся собой. Скрежеща зубами, стянул остатки одежды, обнажив торс. Залепил раны ватным тампоном с лейкопластырем, потом автоматным ремнем стянул грудь как можно туже. Дышать теперь мог только частыми и мелкими «глотками», но и боль потеряла свою остроту. Эх, вот когда пригодился бы цыганский спек! Вколоть немного, чтобы убрать боль и прибавить уверенности, но сектанты забрали его вместе со всеми моими вещами. Хорошо, что я револьвер и нож держал при себе, а не в рюкзаке.

От злых мыслей о детях Стикса отвлекли громкие звуки с улицы. Только я перевел взгляд на дверь, как в нее влетел мощный топтун, который буквально рухнул сверху на оглушенных сектантов.

Кто-то из людей перед смертью успел прийти в сознание и безнадежно закричать, пока когти мутанта не разорвали ему горло.

Через минуту в дверь втиснулась еще одна тварь, вроде бы мелкий рубер, который сбросил топтуна с груды человеческой плоти и громко зачавкал, вырывая огромные куски мяса с кусками костей и тут же их проглатывая. Рядом недовольно урчал топтун, но мешать своему более сильному собрату не рисковал.

На меня оба мутанта внимания не обращали: то ли не видели, то ли посчитали, что мне некуда деться и я для них останусь на десерт. Даже топтун ждал, когда рубер насытится и ему что-то оставит, а не направился ко мне.

Автомат, к счастью, при ударе не пострадал, хотя и оставил на моей спине кучу синяков при падении. Патрон в патронник я дослал с самого начала, когда затрофеил оружие. Таким образом, мне просто нужно было направить оружие в сторону тварей, активировать Дар и нажать на спуск.

Стоило щелкнуть переводчику огня, и оба мутанта замерли на мгновение, затем развернулись ко мне. И это несмотря на то, что наверху еще шла войнушка, заглушающая все на свете, да и рубер создавал тот еще шум, разгрызая кости и пожирая мясо.

«Какие чуткие, гады!»

Первая очередь прилетела в топтуна, раскроив ему голову и забрызгав черной кровью стену за ним. Никакой киношности, когда от одной пули у человека половина головы остается на стене: автоматные пули вошли и вышли сквозь толстую кость, вырвав с собой немного мозга и капельку крови.

От сильной отдачи у меня перехватило дыхание в поврежденной груди, и я едва успел отвести глаза руберу, когда он своротил решетку и оказался совсем рядом со мной. Застыв в метре от меня соляным столбом, он превратился в прекрасную мишень, подсвеченную «зайчиками» и красной нитью.

Очередь из автомата вошла зараженному под самый подбородок, в светлую костяную пластинку брони, наиболее выделяемую световым пятном моего Дара. На этот раз пулям не хватило сил пробить изнутри череп мутанта, и если бы не кровь сектантов, в которой тварь была вымазана с головы до ног, отличить мертвого рубера от спящего не смог бы никто.

Я вскрикнул, когда мутант чуть не придавил меня, рухнув в считаных сантиметрах.

И словно специально стихла перестрелка наверху.

К появлению элитника я готовился, ждал его, не отводя взгляда от лестницы, и все равно едва не пропустил. Лишь на миг моргнул и вдруг увидел его рядом с покореженной решеткой. Показалось, что на его морде, похожей на крокодилью, покрытую круглыми серыми костяными щитками, мелькнула усмешка.

Сквозь решетку тварь прошла, словно та была сделана из свернутых в трубочку мокрых газетных трубочек.

Очередь! Еще одна! И еще!

В узком коридоре, перекрытом одной целой и одной смятой решеткой, началась очередная игра в кошки-мышки.

Стрелять удавалось только в моменты, когда мутант попадал под воздействие отвода глаз и замирал на пару секунд, позволяя мне наложить «нить» на «зайчика». Уязвимые точки на теле твари были крошечные, все солнечные «зайчики» не превышали ширины детского пальца или бутылочной пробки. Я измочалил левую верхнюю лапу мутанта в локте, и теперь она болталась как ватная, исковеркал правое колено, правда, не так сильно, и тварь кое-как могла наступать на ногу. Десяток пуль вбил в тело, в район сердца, но на подвижности элитника эти раны никак не сказались, выбил один глаз и несколько зубов.

Мутант, в свою очередь, загонял меня так, что я с каждым вздохом выплевывал сгустки крови и слушал клокотание в груди, перед глазами стояла кровавая пелена, и применять свои способности становилось все труднее.

Очень быстро опустел магазин «калаша», и я сменил его на револьвер. И вот тут дело пошло гораздо лучше: тяжелые пули стали находить лазейку в броне мутанта. Это вам не шильцем ткнуть, после которого рана сомкнется, а мышечные волокна не рвутся, а расходятся на пути острия, если сравнить инструмент сапожника и автоматную пулю. Тяжелая револьверная «маслина» рвала все на своем пути и передавала энергию выстрела в несколько раз бо́льшую, чем из «калаша», когда попадала «по месту», как говорят охотники.

К сожалению, мутант ни разу не повернул ко мне свой уязвимый затылок, где за броней скрывался споровой мешок – кощеева игла любого зараженного этого мира.

Когда в револьвере оставался последний патрон, а сил моих оставалось на одну активацию любой из способностей, элитник вдруг попятился от меня, низко опустив костяной лоб, прикрывая изуродованную нижнюю челюсть и второй поврежденный глаз. Сейчас мы вновь оказались в первоначальных позициях – он у первой решетки, я у второй, за время догонялок сильно помятой тварью. И вот этот момент элитник выбрал, чтобы отступить. Здорово, да? Неплохо… но ведь у этой твари регенерация такая, что через пару часов монстр вернется, чтобы отомстить мне. А у меня к тому времени в лучшем случае раны на груди покроются корочкой.

Мутант пятился до самой лестницы, не сводя единственного уцелевшего глаза с меня, а я делал вид, что старательно целюсь в него, и даже начал медленно, по крошечному шажку, приближаться к нему, показывая, что нас фиг задразнишь, мы о-го-го! Боюсь, если покажу слабину, то мутант рискнет прикончить меня прямо сейчас, наплевав на новые болезненные раны. Потому и приходится отрывать ноги от пола и идти ему навстречу с одним патроном в барабане, хотя от страха сердце превратилось в трусливого зайца, а внутренности сворачивались в узел.

Оказавшись рядом с лестницей, мутант зацепился здоровой конечностью за нее и одним движением поднялся вверх, чтобы через секунду исчезнуть из виду.

Молясь про себя, чтобы это не оказалось хитрым финтом со стороны противника, я доковылял с максимальной скоростью до растерзанных тел сектантов, поднял измазанный в крови автомат и высадил половину рожка в верхний пролет лестницы.

Просто «шоб було».

Перезарядив оружие, отыскав среди луж крови и рваных внутренностей нужные магазины и забрав фляги убитых, я поковылял обратно за решетку в коридор, где собирался хоть немного отсидеться и прийти в чувство. Шел, точнее пятился, как только что элитник, чтобы держать в поле зрения изуродованный дверной проем.

В коридоре сел на прежнее место, с которого меня подняли топтун и рубер, опустошил свою флягу с живчиком. Через пять минут состояние стало резко улучшаться. Одновременно с приятными ощущениями возникло чувство голода, да такое, что захотелось сожрать хоть что-то, не отказался бы сейчас даже от старой сапожной подметки.