Азамат закатывает глаза и принимается читать нотации, все больше распаляясь по ходу.

– Да при чем тут деньги?! Тебя могли убить! Люди, звери, кто угодно! Ружье он взял, против демона. Можно подумать, великий охотник. Мой отец с пяти лет охотился, за всю жизнь в демона один раз попал! – Он в сердцах распахивает чулан и осматривает оставшиеся ружья. Качает головой. – Ты взял гарнетское. Ты хоть знаешь, что такое лазер? Как пользоваться самонаводящимся оружием? Даже если бы тебе встретился волк, а не демон, ты бы просто не понял, как стрелять! Оно же электронное, там режимы выбирать надо, а они словами написаны на неизвестном тебе языке!

Азамат закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Пойдем завтракать, горюшко, – говорю я и тяну Кира за руку на кухню.

Ребенок смотрит то на меня, то на отца круглыми глазами и пригибает голову. Филин с ободранным носом плетется за нами, волоча поводок по полу. Вид у него несколько более виноватый, чем у хозяина.

– Ты хоть еды с собой какой-нибудь брал? – спрашивает Азамат более спокойным тоном.

– Взял, – тихо отвечает Кир, – несколько банок этой молочной штуки. Но все съел уже, не удержался.

Я подтаскиваю его к раковине.

– Руки мой, и за стол.

Азамат накладывает Киру порцию омлета и выдает псу суповую косточку с изрядным слоем мяса. Потом проверяет исправность телефона и звонит на ферму заказать еще продуктов. Я тем временем протираю Киру поцарапанный лоб – там фигня, конечно, но с их заморочками лучше не рисковать. Кир жмурится и с отвращением принюхивается к дезинфицирующей мази, потом садится за стол и неуверенно принимается есть. Я приземляюсь напротив с чашкой чая. Мы с Азаматом уже сытые, да и кусок в горло не лезет после утренних треволнений. Воцаряется неприятное молчание, нарушаемое только стуком ложки о миску. Азамат стоит у окна спиной к нам, завернувшись в собственные волосы, как в плащ. Я смотрю на Кира, он зыркает то на меня, то на отца. Молчание затягивается.

Наконец Кир не выдерживает. Бросает ложку и выкрикивает Азамату в спину:

– Ну что?!

– Жду, пока ты ответишь на вопрос, – спокойно сообщает Азамат.

– На какой?!

– Почему ты сбежал, – поясняю я.

– Какая вам разница?.. – гораздо тише переспрашивает Кир.

– Нам есть разница.

– А что я должен был делать? – вскидывается он.

– Лечь в кроватку и спать, – отвечаю доходчиво.

– И что было бы дальше? Чего вы от меня хотите? – Кир явно нервничает и злится.

Азамат наконец-то отлипает от окна и присаживается к столу.

– Мы ничего от тебя не хотим, – спокойно говорит он Киру. – Ты мой сын.

– Наш сын, – поправляю я.

– Да, – кивает Азамат. – Наш сын. Мы просто хотим, чтобы ты жил с нами, чтобы тебе было хорошо.

– И что я должен за это делать?

– Да ничего ты не должен, – вздыхаю я. – Ты вообще, что ли, не представляешь, как дети в семьях живут?

Кир поводит плечами.

– То законные дети.

– Ты будешь считаться законным, – напоминаю.

– Но вы-то будете знать правду.

– О боги, Кир! – восклицаю нетерпеливо. – Я сама незаконный ребенок, успокойся уже! В этом нет ничего особенного, такой же человек, как все.

Ребенок таращится на меня, как на привидение, несколько секунд. Потом уточняет у отца:

– Это правда?

Тот кивает.

Кир сдвигает брови и некоторое время смотрит в стол.

– Вы вчера говорили, что убьете меня, когда я засну.

Мы с Азаматом синхронно вытягиваем головы вперед и офонарело переспрашиваем:

– Чего?..

Кир несколько смущается.

– Ну, вы вчера говорили с кем-то по телефону… там, в другой комнате. И сказали, типа, я бы дождался, пока он отрубится, и того…

Я тупо моргаю. Азамат сначала тоже растерянно хмурится, а потом принимается хохотать.

– Что ты на самом деле сказал? – интересуюсь.

– Это самое, – покатывается муж, – только не про того человека! Про знающего! Ой, не могу, Кир, ты уж если подслушиваешь, то подслушивай целиком! – Он немного просмеивается и трясет головой. – Речь шла о том, что делать со знающим, который надоумил твою мать тебя родить. Но даже его мы не собираемся убивать, я говорил об изменении памяти. Мой друг – очень могущественный духовник, он может справиться даже с сильнейшими из знающих. Я просто предположил, что во сне человек более уязвим, вот и все. Кир, – Азамат окликает мальчишку, чтобы тот посмотрел на него. – Я тебе клянусь, что ни я, ни Лиза не собираемся тебя убивать и вообще обижать. Понимаю, что тебе трудно в это поверить, но надеюсь, когда-нибудь удастся.

Ребенок опускает глаза. На некоторое время снова воцаряется тишина, хотя уже не такая напряженная.

– Что мне будет за побег… и кражу? – наконец спрашивает Кир.

Азамат смотрит на меня, слегка улыбаясь. Я поднимаю брови и качаю головой.

– Два дня без сладкого, – сообщает Азамат ребенку.

Кир пару секунд ждет, потом переспрашивает:

– И все?

– Все, – заверяет Азамат. – Один – за то, что напугал нас, второй – за то, что действовал на основе непроверенной информации. Тебе надо многому научиться, но в первую очередь – думать.

– Надо-то оно надо, – быстро соглашается Кир, уводя речь от наказания, – да кому я нужен, учить меня.

– Мне нужен, – с расстановкой говорит Азамат. – Я и буду учить. Говорят, у меня неплохо получается.

Кир очень странно на него смотрит, а потом утыкается в тарелку. Там холодные остатки омлета.

– Можно, я доем? – спрашивает ребенок.

– Естественно, – говорю. – Только давай подогреем. Смотри, вот это разогреватель. Ставишь сюда, жмешь на кнопку…

Обучение началось.

После затянувшегося завтрака отвожу Кира в свой кабинет. Хорошо, что я не стоматолог и ничего жуткого на вид у меня в кабинете нету. Посредине стоит операционный стол под лампами, у стены две кушетки и бесконечные шкафы. Аппараты на полках тоже выглядят безобидно. Единственное, запах специфический, а так бояться совершенно нечего.

Кир, нервно поводя носом, усаживается на кушетку и замирает, как каменный, пока я мажу его поцарапанный лоб.

– Заживет через несколько часов, – говорю. – А теперь давай раздевайся.

Кир несколько секунд переваривает просьбу, глядя в сторону, потом начинает медленно выполнять.

– Ты не особенно тяни, – прошу. – Меня не процесс интересует, а результат.