– Все правда, все честно, – отвечал Джон-Том. – То, что вошло в меня, я отослал назад в твое тело, но это неважно. Главное для меня – это ты.

– Джон-Том, ты вдруг стал говорить так непонятно!

Он положил руки ей на плечи.

– Кажется, нам наконец следует побыть вдвоем.

Он застенчиво улыбнулся, не в силах объяснить девушке, что произошло ТАМ. Она недоуменно поглядела на него.

– А ты не забыла своих слов… там, в Куглухе? – спросил он.

Талея нахмурилась.

– Не знаю, о чем ты, только это не новость. Ты всегда слишком много говоришь, но в одном все-таки ошибаешься.

– В чем же?

– Я не забыла своих слов.

И она ответила Джон-Тому самым долгим и сладким поцелуем в его жизни.

Наконец она разжала объятия. Или же он сам… Неважно.

Неподалеку на парапете рядышком сидели Флор и Каз. Джон-Том покачал головой, удивляясь собственной слепоте. Хапли исчез. Вне сомнения, он отправился разведывать путь к ближайшей реке. Фаламеезар, речной дракон, вполне мог помочь в этом лодочнику. Конечно, если сейчас его грызуны не нуждались в наставлениях относительно прав и обязанностей угнетенных пролетариев. Клотагорб отправился обсуждать чародейские дела с одним из волшебников-теплоземельцев.

– И что теперь будет, Джон-Том? – Талея встревоженно поглядела на него. – Раз ты теперь сделался настоящим чаропевцем, значит, захочешь возвратиться в свой мир?

– Не знаю. – Юноша поглядел на камни под ногами. – Едва ли я могу считать себя истинным чародеем. – Он со скорбью опустил ладонь на дуару. – Я всегда получаю лишь то, что нужно, а не что прошу. Конечно, это неплохо, но не слишком обнадеживает. И знаешь что – судьба адвоката или рок-звезды больше не привлекает меня. Я бы сказал, что вижу теперь гораздо дальше.

До бесконечности, добавил он про себя.

Талея кивнула.

– Ты повзрослел, Джон-Том.

Он пожал плечами.

– Если бы пережитое старило нас, я сейчас был бы вроде Мафусаила.

– Ну, я позабочусь, чтобы ты у меня не постарел… – Талея провела рукой по его волосам. – Значит, ты хочешь сказать, что намерен остаться? – И ровным тоном она добавила: – Может быть, ты хочешь остаться со мной?.. Если, конечно, способен меня выносить.

– Талея, я никогда не знал женщины, подобной тебе.

– Дурень, это потому, что подобных мне нет.

Она подвинулась поближе, чтобы снова поцеловать его. Он отстранился, охваченный воспоминанием.

– Что такое? Или я не хороша для тебя?

– Дело не в этом. Просто я вспомнил кое о чем. Я обещал себе сделать это при первой же возможности.

Пога они обнаружили на стойке для копий посреди уцелевшей стены. Теплоземельцы начали уже расходиться. Те, кто не оставался охранять броненосных, собирались в роты и батальоны перед долгим возвращением в родные места. Некоторые уже выступили в путь, усталость и скорбь о погибших мешали им распевать победные песни. Они направлялись на запад, к Поластринду, или брали южнее – туда, где Вертихвостка высвобождалась из отрогов Зубов.

Солнце опускалось за Мечтравной степью, ядовитый гриб давно унесло ветром. Сверкая яркими пестрыми крыльями, эскадрильи летунов клиньями уходили в сторону родных гнездовий. Далекая цепочка окутанных шелками фигур направлялась на север – шли прядильщики. Темное облако уже исчезало над дальней вершиной, взяв курс на сказочную Железную Тучу.

– Привет, Пог.

– Привет, чаропевец, – ответил мыш без особой радости, но Джон-Тому уже не нужно было выяснять причины плохого настроения фамулуса. – Наделал ды делов. Я горжусь, чдо у меня дакой друг.

Джон-Том опустился на низенькую скамеечку возле стойки.

– Почему ты не празднуешь вместе со всеми?

– Я ж у него прислуга. Ды эдо знаешь. Дожидаюсь новых распоряжений.

– Ты был ему хорошим учеником, Пог. Я могу лишь надеяться, что справлюсь с учебой не хуже, чем ты.

– Эдо ты о чем? – Перевернутая физиономия с удивлением уставилась на него.

– Я надеюсь, что Клотагорб согласится взять меня в ученики. – Дуара лежала на коленях молодого человека, он задумчиво гладил струны. – Похоже, что в этих краях я способен только на чародейство. Значит, прежде чем оно ухайдакает меня насмерть, следует все-таки постараться навести в нем какой-то порядок. Это пока мне везло.

– А Мастер-до, старая рожа, говорит, чдо дакой штуки, как удача, не существует.

– Я знаю, знаю. – Джон-Том подбирал мелодию. – Но мне придется чертовски потрудиться, чтобы понять половину премудрости, которой владеет старая черепаха.

И он завел песню, которую припомнил несколько дней назад в шатре, когда некий фамулус постарался утешить его и примирить с жизнью.

– Я не забыл то, что ты сказал мне, когда я вышел из оцепенения, куда отправил меня Клотагорб. Видишь ли, Пог, Клотагорб заботился обо мне потому, что знал – я могу оказаться полезным. Каз, Флор и Хапли тепло относились, потому что все мы зависели друг от друга. Но сам я как личность интересовал только Талею и тебя. У нас с тобой много общего. Дьявольски много. Но прежде я просто не смог заметить этого. Ты не ошибался насчет любви. Я думал, что мне нужна Флор. – Талея молчала. – Но на самом деле необходимо, чтобы кто-то нуждался во мне. Это, и ничего больше. Того же хочешь и ты.

И он запел, громко и четко. Вокруг мыша затрепетал воздух. Уже вечерело, начинало темнеть. На равнине вспыхивали костры, впервые за тысячи лет броненосные и теплоземельцы имели возможность поговорить.

– Эй, чего эдо ды?

Мыш вспорхнул с насеста и забил крыльями.

– Это, Пог, соколиная песня. У меня свое волшебство, так говорит Клотагорб. Вот я и трансформирую тебя.

Очертания фигуры Пога плыли, изменялись в неярком свете. Талея схватила Джон-Тома за руку.

– Он меняется, ведь так?

– Он хочет этого, – негромко сказал юноша, наблюдая на трансформацией. – Он объяснил мне то, чего я не понимал. Я плачу ему той же монетой. Моя песня превратит Пога в самого большого, самого смелого сокола, какой когда-либо рассекал облака.

Но форма была не та. Опять что-то не складывалось. Она менялась и светилась, и Джон-Том не верил своим глазам.

– Боже. Надо было подождать и посоветоваться с Клотагорбом. Извини, Пог! – обратился он к неясному незнакомому силуэту.

– Подожди-ка, – мягко остановила его Талея. Крепко взяв его за руку, она прижалась к нему. – Правильно, он превращается не в сокола. Посмотри же – это невероятно!

Метаморфоза была полной и бесповоротной.

– Ничего, ничего, ничего! – отвечало существо, некогда бывшее Погом, летучей мышью. Голос был полон света и серебра. – Ничего, Талея. Джон-Том, не подведи Клотагорба. Ты сумеешь справиться.