А зубы? Она же чуть не забыла про зубы! Представив, как электродрель ввинчивается в зубные нервы Ворона, Аглая Тихомировна блаженно вздохнула.

Рано или поздно настанет момент, когда она встретится с киллером лицом к лицу. Она будет готова к встрече.

* * *

— Хреново, — сказал Гоша. — Очень хреново. Если этот Кругликов действительно убийца, его будет трудно прижать, особенно если бармен подтвердит его алиби.

— Думаю, нам стоит выпить пива в “Кактусе”, — предложил Игорь.

Тимур Авдеев, бармен “Кактуса”, с неприязнью посмотрел на удостоверение Крестовоздвиженского. Он не выносил ментов, и на это у него были свои причины. Кроме того, он был “голубым” и в душе симпатизировал Вадиму Кругликову.

"Значит, менты интересуются, был ли в баре Вадим в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое июня и во сколько он ушел, — подумал бармен. — Похоже, парню нужно алиби. Знать бы, на какое время”.

Облегчать ментам жизнь бармену не хотелось. — Кажется, он просидел до закрытия, — задумчиво сказал Тимур, делая вид, что старательно припоминает. — Да, точно, он сидел до закрытия, до двух часов ночи.

— Вы в этом абсолютно уверены? — спросил Игорь.

— Пока на память не жаловался.

— А во сколько он пришел?

— Приблизительно около десяти.

— И он никуда не выходил? Не отлучался на время?

Авдеев отрицательно покачал головой.

— Никуда он не отлучался, если, конечно, не считать того, что он пару раз сбегал в туалет.

— А вы ничего не путаете? Может быть, это было в другой день, а не с двадцать пятого на двадцать шестое?

— Вы спросили — я ответил. Ничего я не путаю. Извините, мне нужно обслуживать клиентов, — неприязненно сказал Тимур и отвернулся.

* * *

— Теперь совсем плохо, — удрученно вздохнул Гоша. — Ты обратил внимание, с какой ненавистью этот бармен смотрел на нас? Держу пари, что он врет. Похоже, он настолько не выносит милицию, что подтвердил бы алиби самого Чикатило, лишь бы насолить ментам.

— Но нам-то от этого не легче, — сказал Игорь. — Ничего не поделаешь, придется искать других свидетелей. Возможно, кто-нибудь видел Вадима в городе в то время, когда, согласно утверждениям Авдеева, он сидел в баре. Кроме того, можно попытаться отыскать продавца, у которого Кругликов купил кроссовки. Кроссовки китайские, из дешевых, почти наверняка Вадим приобрел их на каком-то вещевом рынке, находящемся неподалеку от его дома или работы. Но надежда на то, что продавец через неделю по фотографии опознает покупателя, почти ничтожна. Да и фотографии Вадима у нас нет. Пока ее раздобудем, пока опросим продавцов, потеряем уйму времени, и еще неизвестно, будет ли какой-либо результат.

— Может, повезет, — без особой надежды сказал Гоша.

— Хотелось бы, — вздохнул Игорь. — В любом случае сейчас нам пора по домам. Уже поздно, вещевые рынки закрыты, и фотографию мы сегодня никак не раздобудем. А так хоть с сестрой пообщаюсь. Мы толком и не успели поговорить.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Гоша. — Что ж, до завтра!

— До завтра, — кивнул ему Игорь.

* * *

— Вот! Еще две тысячи долларов! — широким жестом швырнув деньги на стол, сообщил вернувшийся после встречи с Вермеевой Тофик Магомаев. — Здорово мы раскрутили старушку. Она чуть ли не кипятком писала, как узнала, что мы вышли на след убийцы. А у тебя что новенького?

— Похоже, у наших ментов проблема, — покачал головой Додик Дацаев. — Они тут еще одно убийство раскручивают. Плохо дело. Им придется искать человека, который продал кроссовки сорок шестого размера одному гомику-парикмахеру, а поскольку с ментами никто разговаривать не захочет, они будут искать этого свидетеля до морковкина заговенья вместо того, чтобы вплотную заняться Вороном. А это не в наших интересах.

— Но ведь у тебя есть связи с ребятами с вещевых рынков, — напомнил Тофик. — Ты же на дагестанцев работаешь. Позвони кому следует, и тебе этого продавца в пять минут раскопают. Поможем ментам. Только надо будет достать фотографию парикмахера.

— Это как раз не проблема, — ухмыльнулся Дацаев.

* * *

— Леш! Чистяков! Ты дома? — крикнул Игорь, открывая дверь.

Никто не отозвался. На журнальном столике в гостиной лежала записка.

"Ужин в холодильнике. Не ленись и разогрей его в микроволновке. Сегодня я не приду ночевать. Не волнуйся и будь умницей. Целую. Марина”, — прочитал он.

"Интересно, почему Чистяков не написал, где он собирается ночевать? — подумал Игорь. — Наверное, у него на это были свои причины. Завтра он все объяснит. Жаль, что его нет. Впрочем, это даже к лучшему. Я так и не научилась жить семейной жизнью. Как, должно быть, страдает несчастный Лешка, интуитивно чувствуя, что меня тяготит его присутствие”.

Игорь подошел к холодильнику и вытащил оттуда стеклянную кастрюльку, в которой обнаружил пару тонких подрумяненных отбивных с жареным картофелем.

После минутной борьбы с собственной ленью он все-таки сунул их в микроволновку. Настроение было паршивым. В этот вечер одиночество почему-то не радовало. Все шло как-то наперекосяк. План с шантажом генерала, возможно, и не сработает. Бармен явно врет, покрывая по непонятной причине Вадима Кругликова. Отыскать продавца кроссовок скорее всего не удастся. От картины Вадим тоже, похоже, избавился. Да, день явно был не из лучших.

Вытащив из микроволновой печи разогретые антрекоты, Игорь принял твердое решение на время позабыть о работе и сделать то, что он почти никогда не делал, а именно — сесть с тарелкой перед телевизором и посмотреть какую-нибудь комедию.

По первой программе передавали футбол. Филимонов вздохнул и нажал на пульте управления кнопку переключения каналов.

"Анастасия Павловна, ну зачем ты так…” — донеслось с экрана.

Игорь замер в кресле, недоверчиво уставившись в телевизор.

На экране полковник Гордеев утешал с трудом сдерживающую слезы Каменскую, расстроившуюся из-за того, что ее теория обратной петли оказалась ошибочной.

"Все! Больше никуда не пойду, на работу не пойду…” — бушевала Анастасия Павловна.

— Нет, только не это! — простонал Филимонов.

Каменская на экране понемногу успокаивалась, чего нельзя было сказать об Игоре. В кого они его превратили? Мало того, что Маринина вывернула его личную жизнь наизнанку перед всей страной, так теперь про него еще и сериал сделали! Твою мать, в кого же они его превратили!

— Не-е-ет! — надрывно заорал Филимонов, изо всех сил запуская в экран тарелкой с антрекотами.

* * *

Вадим Кругликов посмотрел в глазок. За дверью стоял невероятно красивый юноша, слегка смахивающий на кавказца. Глаза и губы юноши были искусно подкрашены, в ушах блестели изящные серебряные сережки. Юноша был ему незнаком.