— Потому что тебе открыто его сердце, а я знаю, что ты видишь там!

— И что же, как тебе кажется, лежит в сердце пересмешника, Стиви Рей?

— Доброта! И еще мне кажется, что он больше не пересмешник. Калона отпустил его. Я думаю, он теперь какой-то новый вид, скажем, какого-то неизвестного до сих пор парня!

Стиви Рей запнулась, но сумела закончить свою мысль.

— Я вижу, ты привязана к нему, — загадочно произнесла Богиня.

— Да, — твердо ответила Стиви Рей.

— Даже если эта связь расколет этот Дом Ночи, а может быть, и весь мир?

— Моя мама выращивает розы, — неожиданно ответила Стиви Рей. — И она всегда безжалостно подрезает их, а мне раньше было очень жалко цветы, и казалось, что она делает им больно, а может, даже убивает. Однажды я спросила ее об этом, а мама сказала, что порой нужно отрезать старое, чтобы дать место новому. Может, тут тоже пришло время отсечь старое? — спросила она.

Ее слова настолько поразили Рефаима, что он поднял глаза от земли и взглянул на Стиви Рей. Она улыбнулась ему, и в этот миг пересмешник понял, что больше всего на свете ему хочется улыбнуться ей в ответ и крепко прижать к себе, как мог бы сделать обычный мужчина, потому что в глазах Стиви Рей была только доброта, любовь и счастье, без малейшей тени сожаления или отвращения.

И это дало ему силы поднять голову и посмотреть в предвечные глаза Никс.

То, что он увидел, поразило его узнаванием, ибо во взгляде Никс он нашел лишь доброту, любовь и счастье, которые сияли ему из глаз Стиви Рей.

Рефаим выпустил руку Стиви Рей, чтобы прижать к сердцу сжатый кулак в древнем вампирском приветствии.

— Счастливо встретиться, Богиня Никс.

— Счастливо встретиться, Рефаим, — ответила Богиня. — Ты единственное дитя Калоны, которое смогло преодолеть гнев и боль своего происхождения, отречься от ненависти, наполнявшей твою долгую жизнь, и избрать Свет.

— Моим братьям не посчастливилось встретить Стиви Рей, — ответил он.

— Я знаю, что она помогла тебе сделать выбор, но прежде тебе самому пришлось открыться ей и встать на сторону Света, а не Тьмы.

— Я не всегда делал такой выбор. В прошлом я творил ужасные злодеяния. Эти воины имеют право хотеть моей смерти, — сказал Рефаим.

— Ты сожалеешь о своем прошлом?

— Да.

— Ты избираешь новое будущее, в котором будешь следовать моим путем?

— Да.

— Рефаим, сын падшего бессмертного воина Калоны, я принимаю тебя на свою службу и прощаю за ошибки, свершенные тобой в прошлом.

— Спасибо, Никс! — голос Рефаима срывался от волнения, ведь он впервые в жизни говорил с самой Богиней — своей Богиней.

— Будешь ли ты благодарить меня, когда я скажу, что, несмотря на данное тебе прощение, ты должен будешь понести расплату за деяния, творимые тобой в прошлом?

— Что бы ни ждало меня в будущем, я всегда буду благодарен тебе. Клянусь, — без колебания ответил Рефаим.

— Будем надеяться, что впереди тебя ждет долгая-долгая жизнь в согласии с принесенной мне клятвой. А теперь выслушай мое решение. — Никс вскинула руки и сложила ладони над головой, словно хотела удержать в них полную луну. — За то, что ты пробудил в себе человечность, я позволю тебе каждую ночь, от заката до восхода, обретать облик, которого ты заслуживаешь!

Словно по волшебству, в руках Богини появился сверкающий шар силы, и она швырнула его в Рефаима.

Энергия прокатилась по его телу, и это было так больно, что Рефаим с диким воплем рухнул на землю. Он лежал на траве, ослепленный и парализованный болью, и только голос Богини беспрепятственно проникал в его тело:

— В расплату же за свое прошлое, днем ты будешь утрачивать свое подлинное обличие и обращаться в черного ворона, которому не ведомы никакие чувства, кроме животных инстинктов. Постарайся мудро распорядиться своей человечностью. Сумей извлечь уроки из своего прошлого и усмири животное начало. Так я сказала — и быть по сему.

Боль начала ослабевать, и Рефаим снова увидел Богиню, которая раскинула руки, радостно приветствуя всех собравшихся.

— Всем остальным я оставляю свою любовь, если вы захотите ее принять, и мое горячее желание, чтобы вы всегда были благословенны!

С этими словами Никс исчезла, и ее уход был подобен взрыву луны.

Ослепленный Рефаим совсем утратил ощущение реальности. Он чувствовал себя очень странно, словно его тело стало вдруг чужим, незнакомым…

Рефаим посмотрел на себя. То, что он увидел, настолько потрясло его, что он совсем потерял голову. Куда он делся? Почему он очутился внутри какого-то молодого мужчины?

Только рыдания Стиви Рей вывели его из оцепенения. Он нашел ее глазами и вдруг понял, что она рыдает и смеется в одно и то же время!

— Что… что случилось? — непонимающе спросил Рефаим.

Но Стиви Рей, похоже, не могла говорить, и только плакала, улыбаясь ему.

Потом перед носом у пересмешника очутилась чья-то рука, и, подняв глаза, он увидел Верховную жрицу Зои Редберд, сухо улыбавшуюся ему. Рефаим поспешно принял протянутую руку и встал на нетвердые ноги.

— Случилось то, что наша Богиня переделала тебя в человека, — ответила Зои.

Это известие настолько оглушило его, что он снова рухнул на колени.

— Я — человек. Настоящий человек, — пролепетал Рефаим, глядя на свое сильное и стройное тело молодого воина-чероки.

— Угу, типа того, но только на ночь, — сообщила Зои. — Днем ты будешь настоящим вороном.

Но Рефаим уже не слушал ее. Он повернулся к Стиви Рей.

Наверное, его отшвырнуло от нее, когда Никс превращала его в человека, потому что Стиви Рей больше не была рядом.

Она сделала робкий шажок навстречу Рефаиму и замерла, смущенно вытирая слезы.

— Это… плохо? — испуганно выпалил Рефаим. — Я выгляжу плохо?

— Нет, — прошептала Стиви Рей, глядя ему в глаза. — Ты волшебный. Совершенно чудесный. Ты тот парень, которого мы видели в фонтане.

— Но теперь ты… я смогу…? — пролепетал он и осекся. Он был слишком переполнен чувствами, чтобы найти правильные слова, поэтому просто шагнул вперед и двумя широкими, сильными, совершенно человеческими шагами преодолел расстояние, отделявшее его от Стиви Рей.

Не раздумывая, он обнял ее и сделал то, чего до сих пор не позволял себе даже в мечтах. Рефаим наклонился и поцеловал нежные губы Стиви Рей. Он почувствовал соленый привкус ее слез, услышал ее смех и только тогда окончательно понял, что теперь он действительно полностью счастлив.

Поэтому он очень неохотно оторвался от Стиви Рей и сказал ей:

— Подожди. Я должен сделать кое-что.