— В годы после развала Советского Союза увеличилась смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. Можно ли связывать этот факт с происходившими в то время в обществе деструктивными социальными, политическими и экономическими процессами?

— Судите сами... Американцы за 20 лет — с 1980 по 2000 год — сумели в два с лишним раза снизить смертность в своей стране от кардиологических болезней. 44% факторов, повлиявших на такой результат, были связаны с борьбой с курением и алкоголизмом, пропагандой здорового образа жизни и профилактикой сердечно-сосудистых заболеваний. До 1988 года у нас тоже в этом отношении были хорошие показатели, но потом случились 1090-е годы — «крутые», кровавые, как угодно их называют, — когда была разрушена система отечественного здравоохранения. Но главное — в обществе в этот период была тяжелая психосоциальная обстановка, в результате которой резко выросла смертность от сердечно-сосудистых заболеваний. Причем даже в трудоспособных возрастах.

Ну, к примеру, если взять возраст от 20 до 25 лет — смертность от сердечно-сосудистых заболеваний в нем выросла на 80%. Это была дикая картина! А ведь мы в 1993 году обо всем этом говорили, выступали на заседании Верховного Совета — Хасбулатов собрал специальные слушания. Но либеральные наши финансисты сказали: «Ничего страшного...» И никто на наши слова не обратил никакого внимания. Пики повышения смертности были в 1992—1993 годах. И в 1998 году. Говорить о том, что в это время происходило в стране, мне, думаю, нет необходимости. Вот тогда мы и выдвинули еще один риск-фактор сердечно-сосудистых заболеваний и смерти от них — психосоциальная обстановка в стране. Ведь, в конце концов, смертность от сердечно-сосудистых заболеваний в 1990-е годы стала одним из факторов тяжелой демографической ситуации в стране.

Хочу также добавить, что с нашей, медицинской, точки зрения важно предупредить и переход психоэмоциональной напряженности в депрессию, которая не только способствует возникновению целого ряда нарушений функции сердечно-сосудистой системы, но и увеличивает, например, смертность при инфаркте миокарда, хронической сердечной недостаточности в 2 раза. 1990-е годы доказали ее значимость в структуре смертности, которая особенно показательна при изучении динамики в этот период, период, когда, согласно данным исследовательской программы «Компас», эти расстройства встречаются у 57% больных ишемической болезнью сердца и у 52% больных с артериальной гипертонией. Исследования, проведенные нашим центром, показали, что депрессия не просто определенное психологическое состояние больного — она сопровождается нарушением функций ряда органов организма.

— Анализ причин смертности от кардиологических болезней говорит о том, что одной из их причин является, мягко говоря, недостаточное использование высоких технологий в отечественной медицине...

— К сожалению, из-за разрушения основ кардиологической помощи, недостаточного финансирования в 1990-е годы мы отстали от США и значительного числа европейских стран в использовании в практике высокотехнологичных методов диагностики и лечения. Например, по данным американских исследователей, анализировавших роль различных мероприятий, позволивших снизить в США смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, доля внедрения в широкую практику высокотехнологичных методов лечения составила 25%.

— Вы упомянули, что успехи американских кардиологов напрямую связаны с профилактикой сердечно-сосудистых заболеваний в США. Когда и куда исчезла массовая диспансеризация населения, которая проводилась еще в бытность Вами министром здравоохранения СССР?

— Кстати, в 1975 году группа кардиологов и ваш покорный слуга получили Государственную премию Советского Союза за разработку методики профилактики и диспансеризации сердечно-сосудистых заболеваний. А первый в мире конгресс по профилактике сердечно-сосудистых заболеваний проходил в 1985 году в Москве.

На сегодняшний день профилактика сердечно-сосудистых заболеваний у нас разрушена и ее надо восстанавливать. К примеру, в Советском Союзе — я помню эту цифру, потому что тогда был министром, — ежегодно проводились профилактические осмотры 130 миллионов человек в год, половины населения. У нас были студенческие поликлиники, были школьные врачи, которые работали активно — сейчас они тоже есть, но... Кроме того, по-другому работала участковая медицинская служба. Раньше участковый врач не сидел, выписывая рецепты в кабинете, а зная, кто на его участке болеет, регулярно совершал — нехорошее название — дворовый профилактический обход. Сейчас очень важно повысить эффективность этой первичной службы. Теоретическая основа для этого есть, все давно разработано. Раньше в нашей стране было 1,5 тысячи медсанчастей. Все они исчезли. А я ведь помню, что когда-то одной из лучших больниц, в которую многие старались попасть, была медсанчасть завода «ЗИЛ».

Кроме того, одна из сторон этой проблемы, что знания новых эффективных методов лечения отсутствуют у значительной части участковых врачей. Эти недостатки первичного звена здравоохранения зависят и от того, что в 1990-е годы, как я уже говорил, была разрушена стройная система организации кардиологической помощи. В поликлиниках исчезли кардиологи, обеспечивающие методическое руководство лечебным процессом больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Уклоняются от этой работы не только республиканские и областные больницы, но также кардиодиспансеры, превращающиеся в кардиохирургические стационары и забывающие при этом об одной из своих основных задач — совершенствование и повышение качества оказания кардиологической помощи во всем регионе.

— В конце 1980-х — начале 1990-х Вы стали публичным и одновременно популярным человеком...

— Я могу добавить юмора по этому поводу... В 1990-е годы в некоторых газетах появилась моя фотография рядом с Брежневым, а рядом надпись: «В кремлевской больнице была создана пилюля, которая позволяла бороться с атеросклерозом». А дело было в том, что я когда-то просил оборонную промышленность сделать по просьбе нашего главного тогда хирурга академика Федорова «электропилюли», позволяющие повышать сократимость кишечника — это очень важно после операции, поскольку у многих больных возникает запор. И такие «пилюли» сделали. А их потом разные дельцы продавали как «кремлевские пилюли бессмертия». Мне оставалось только улыбаться и смеяться...

— У Вас были не самые лучшие личные отношения с первым президентом России Ельциным, однако оперироваться он предпочел в Вашем кардиологическом комплексе...

— Потому что он лучший в стране. Сначала, конечно, у нас были консилиумы, мои сотрудники ездили к врачам Ельцина... Мои сотрудники его лечили, когда он лежал в Барвихе.

— Правда, что Вы настаивали, чтобы в медицинскую карту Ельцина была внесена запись, что на его болезнь влияет алкоголь?

— Это было перед операцией. Дело в том, что такие вещи надо учитывать. Мы три месяца готовили его к операции.

— Правда, что Вас «по разным каналам предупреждали о том, что плохой исход операции равносилен моей гибели и гибели моих коллег»?

— Акчурину говорили... Не все же хотели, чтобы Акчурин оперировал. Он собрал свою команду и сказал: «Кто считает, что не может оперировать, не надо — никаких вопросов не будет...» А кто говорил Акчурину об угрозах? Откуда я знаю? Он мне сказал, так что надо у него и спросить. Акчурин говорил, что идут такие разговоры...