дело — таиться перед любимой, хватит с нас недомолвок да секретов.

— Я знаю, кто наслал чёрный мор на Лихозвонье.

Вероника так и подпрыгнула на месте от неожиданности, я потом плюхнулась мне на грудь, лапки хвостиком обвила и на меня выжидательно уставилась, мол, ну, говори, я слушаю. Я притянул свою красавицу чародейку поближе и прямо в любопытно оттопыренное ушко прошептал имя злодейки. Судя по скепсису, отразившемуся на мордочке Вероники, она мне не поверила. Что ж, ожидаемо, не будь я инквизитором, я бы и сам не поверил.

— Я не шучу.

— Мур? — Вероника поморщилась и потёрла лапкой нос.

— И не ошибаюсь.

— Мяв? Мряу… — моё пушистое чудо поскребло за ухом, задумчиво выпустила и втянула коготки.

Я подхватил Веронику на руки, поцеловал в мордочку:

— Прости, родная, мне пора идти. Нужно арестовать ведьму до того, как она попытается сбежать или спрятаться.

Вероника с готовностью подобралась, но я отрицательно покачал головой:

— Нет, ты остаёшься здесь.

— Мяу!

— Нет, и не проси.

Вероника умильно округлила глазки, заглянула мне в самое сердце. А может, действительно взять её с собой? Нет, загнанная в угол крыса и то кусается яростно, ведьма же опаснее крыса в сотни тысяч раз, я не могу, не имею права рисковать своей любимой. Я подхватил Веронику, прижался лбом к её лбу, зашептал горячо:

— Я люблю тебя, родная. И именно поэтому не могу и не хочу тобой рисковать. Ты останешься здесь, но я обещаю тебе быть очень осторожным.

Тоненькие пушистые лапки обвились вокруг моей шеи, длинные усы защекотали кожу. Вероника припала ко мне всем телом, а затем вздохнула, лизнула меня в кончик носа и спрыгнула с рук на пол. Один мудрец сказал: истинная любовь — это не желание держать того, кого любишь подле себя, а готовность отпустить его в любой момент, как только он попросит. Я улыбнулся своей ненаглядной чародейке и решительно вышел из комнаты. День мне предстоял непростой.

До дома ведьмы я добрался без приключений, Лихозвонье ещё только-только начало пробуждаться, первые ещё неуверенные струйки дыма поднимались из печных труб, жалобно скрипел колодезный ворот, сетуя на что-то, понятное лишь ему одному, мычали коровы, выгоняемые из тёплых хлевов. Домик ведьмы, уничтожившей треть горожан и искалечившей, изуродовавшей если не тела, то души тех, кто остался жив, ничем не выделялся из ряда других домов, стоящих справа и слева. Хотя, нет, маленькие, такие же неприметные взгляду, как и сама хозяйка, отличия всё же были. Помимо обязательных клумбочек перед окнами имелся небольшой огород с травами, часть грядок была заботливо прикрыта магическим пологом. Я прислушался, огляделся, дом выглядел пустым, словно бы обидевшимся на то, что его бросили и скукожившимся, сжавшимся, словно вышвырнутая на улицу собачонка. Осторожно, стараясь ничеть не трешать и не греметь, я поднялся на крыльцо, потянул на себя дверь. Та легко распахнулась, явив мне полумрак небольшого, едва уловимо пахнущего травами коридорчика. Бесшумно скользя по дому, я заглянул в кухоньку, подёргал дверь запертой на замок комнатушки, заглянул в спальню. Никого. Что ж, для очистки совести покличем хозяйку погромче, на случай, если она уединилась в домике неизвестного мастера и с чувством выполненного долга приступим к обыску. Того, что я точно знаю, кто пакостил в Лихозвонье для приговора всё-таки маловато, как любят твердить судьи, ваши догадки к делу не пришьёшь и жаждущим справедливости не покажешь. Инквизитор, конечно, персона значительная, а всё же не бог, следовательно, тоже может ошибиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ау, хозяюшка!

Мой громкий голос разлетелся по всем уголкам притихшего домишки, пробудив в памяти больно царапнувшую картину из прошлого, когда я вот точно так же громко звал Веронику, прекрасно понимая, что её уже нет, она сбжала, ничего не объяснив, лишь оставив убийственную по своей жёсткости записку. И пусть сейчас моя ненаглядная чародейка со мной и между нами нет никаких тайн, всё равно отголосок прежней боли мокрым пером прошёлся по позвоночнику. Я тряхнул головой и рявкнул громче прежнего, так, что даже стёкла возмущённо звякнули:

— Хозяйка!!!

Тишина, пахнущая травами и пылью. Сбежала ведьма, почуяла что я на её след вышел и в бега подалась. Так из города она скрыться не может, защитный купол её не выпустит, значит, будет прятаться в Лихозвонье, пытаясь всеми силами отвлечь меня от её поисков. А какие у меня слабые места? Вероника, Эрик и, пожалуй, Элеас с Береникой. Веронике ничего не угрожает, в самом худшем случае, её иллюз в тюрьме уничтожат, Эрик из дома никуда не уйдёт, его Береника не пустит, она кровно заинтересована в том, чтобы с молодым драконом ничего не случится. Да и пациенты, изрядно озлобленные тем, что их ненаглядного целителя кто-то извести пытался, наверняка за Эриком присматривать станут да и за Береникой тоже, она ведь помогала по мере сил и способностей. Сложнее всего с градоправителем, он муж взрослый, его дома не закроешь, да и за иллюз он прятаться не станет, не больно-то он, откровенно говоря, жизнью своей дорожит. Но если бы ведьма хотела его извести, уже давно убила бы, возможностей было предостаточно. Нет, чует моё сердце, что Элеасу беда не грозит, защита ему — любовь, что даже в самое чёрное и завистливое сердце лазейку нашла. А значит, я могу спокойно заняться поиском доказательств, а потом и по следу ведьмы пойти, пусть она успокоится, поверит, что обманула меня, ускользнула из лап инквизитора.

Я деловито, на всякий случай слегка приподняв щит (мало ли, вдруг ловушка или проклятие какие поставлены), прошёлся по домику, внимательно осматриваясь, даже принюхиваясь. В кухне и даже спальне ничкего подозрительного не было, лишь серый пепел в печи говорил о том, что даже перепуганная и спешащая ведьма об осторожности не забыла. Ладно, не будем отчаиваться раньше времени в спешке да на эмоциях обо всём вспомнить и всё учесть она по-любому не могла, наверняка что-нибудь да осталось. Над замком, запиравшим комнатку мне пришлось попыхтеть довольно долго. Механизм был заковыристый, явно работы толкового кузнеца (уж не того ли, что приворотом свою жену к себе привязал?), да ещё и магия защитная, пусть и неумелая, стояла. Эх, ведьма, ведьма, проявился бы твой дар раньше, пошла бы в магическую школу, стала бы талантливой