воспламенился бы любовью, если бы нам дано было лицезреть такой идеаль­ный образ. Ныне наши глаза, правда, многим ослеплены, но, если бы мы хотели их очистить и освободить нашу зри­тельную способность, мы увидели бы добродетель и под телесной оболочкой, и под гнетом нищеты, унижения и по­зора; мы увидели бы ее красоту даже под самым грязным рубищем».

Не следует забывать, что, согласно 2 Коринф. 8, 9, под­виг христа заключается главным образом в том, что он свое небесное богатство променял на земную нищету и нужду. Будучи по своей подлинной природе небесным су­ществом, божественной силой, духом самого бога, он при­нужден только на некоторое время покинуть свою небесную обитель и снизойти на землю в плотском образе, чтобы приобщить людей к познанию бога, войти в них в качестве духа, повести их по пути их божественного назначения и сделать их богатыми ценой своего собственного обнища­ния. То же самое говорит и Сенека: «Если ты видишь мужа, неустрашимого в опасностях, невозмутимого в стра­даниях, счастливого вопреки всем превратностям судьбы, спокойного среди бури, разве ты не проникнешься к нему уважением? Разве не скажешь ты: это нечто слишком ве­ликое и высокое, чтобы его можно было считать однород­ным с убогим телом, в котором он обитает? Здесь снизошла божественная сила; небесная сила движет его прекрасной, мудрой душой, возвышающейся над всем низменным и пре­зирающей все наши страхи и желания. Столь великое не может существовать без поддержки божества; следова­тельно, большей частью оно тяготеет туда, откуда оно сни­зошло. Подобно тому, как солнечные лучи остаются там, откуда они исходят, хотя они и соприкасаются с землей, великий и святой дух, ниспосланный сюда, дабы мы могли ближе изучить божественное, хотя и общается с нами, но тяготеет к своему первоисточнику. От него он зависит, на него он взирает и к нему стремится; среди людей он пре­бывает только как лучший гость. Кто же он? Это — дух, который, полагается только на свое собственное достояние. Достоянием же человека является его душа! и совершенный разум в ней: ибо человек — разумное существо; поэтому его достояние исчерпывается, когда он выполнил своё разумное назначение».

Совпадение этих мыслей Сенеки с основными идеями Павловой христологии в данном случае настолько очевидно, что предположение о связи, между ними следует считать не подлежащим сомнению. Но эту связь указал уже Бруно Бауэр (Bauer), но особенно решительных сторонников она нашла среди голландских теологов. Пусть остается открытым вопрос о том, сколько приходится при этом на долю каждого из авторов. В отдельности или на долю той религиозной общины, рупором которой мы должны считать составителя послания. Но можно считать твердо установлен­ным, что автор Павловых посланий; принимая во внимание близкое родство его идей с идеями эллинистической фило­софии и образованности, принадлежал к какой-либо иудей­ской секте, если только он вообще не был иудеем.

Это станет еще более ясным после того, как мы рас­смотрим его отношение к иудейству.

Отношение к иудейству

Прежде всего ясно, что в связи с обретением духа, как нового жизненного начала, иудейский закон, который, как мы видели, оказался неспособным обеспечить спасение лю­дей, утратил свое прежнее значение: «Закон духа жизни во христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти» (Римл. 8, 2). «Человек оправдывается верой, независимо от дел закона» (Римл. 3, 28). «Конец закона — Христос» (Римл. 10, 4). Хотя чисто нравственное содержание закона и остается в силе («Оправдание закона», Римл, 8, 4; 2, 26), но исполнение его обеспечивается отныне духом, к кото­рому приобщил людей Христос благодаря своей смерти и своему воскресению (Римл. 8, 4). С буквой закона покон­чено, и мы служим теперь духу (Римл. 7, 6). Поэтому отпа­дает основание считать, что мессианское спасение и нераз­рывно связанное с ним искупление доступно одним только иудеям, ссылающимся на обладание законом и его испол­нение. Следовательно, ничто не препятствует распростране­нию возможности спасения и на неиудейские народы. Миссионерство среди язычников получает таким образом свое идейное обоснование. Если искупительным началом является дух, а не закон, и если обладание духом зависит от веры в Иисуса Христа, то искупления могут удостоиться и те, по отношению к кому закон не имеет никакой силы. Поскольку Христос умер за грехи всего человечества и своей смертью уничтожил закон, постольку и плодами искупления должно воспользоваться все человечество. В Посл. к римл. 2, 14 и сл. Павел утверждает, что существуют даже язычники, которые, опираясь на свою совесть, исполняют начертанный у них в сердцах внутренний закон разума и таким образом как бы сами себе служат законом (ср. также Римл. 7, 25). Но и эта идея внутреннего закона разума, который, как та­ковой, должен быть одновременно и божественным зако­ном, — стоического происхождения; однако, она находится в таком резком противоречии с остальным учением Павла, согласно которому на вере в Христа зиждется одна лишь праведность, и кроме того, так плохо вяжется с общим раз­витием мыслей Павла, к которым она отнесена, что мы имеем полное право считать упомянутое место позднейшей вставкой.

Бог — не только бог иудеев, но и язычников (Римл. 3, 29). Подобно тому, как Аврааму, хотя он и не находился еще под властью закона, вера его была вменена в праведность, и потому он стал отцом всех верующих, не исключая и тех, кто стоит вне закона, так и язычники могут обрести вечное блаженство, если только они идут по следам веры Авраама (Римл. 4, 1 — 16). В этом отношении между эллином и иудеем нет никакого различия. Тот и другой имеют одного и того же господа, и последний внемлет каждому, кто к нему обра­щается с верою. Но для того, чтобы получить возможность уверовать в Христа, люди должны были, конечно, предва­рительно что-либо услышать или узнать о нем. Об этом по­заботились проповедники или апостолы, распространяющие слово божие во всем мире (Римл. 10, 11 — 17). Павел счи­тает себя к этому призванным благодатью божией (Римл. 1, 5; 1 Коринф. 15, 9), и он не ставит себе этого в заслугу, а исполняет только вверенное ему служение, рассматривая последнее как свою обязанность (1 Коринф. 9, 16), в созна­нии, что сам Христос властвует в нем, говорит в нем, дей­ствует в нем силой своего духа и дает ему право, несмотря на все его личные недостатки и слабости, считать самого себя апостолом Иисуса (Римл. 15, 13 сл.; 1 Коринф. 5, 4; 15, 9; 2 Коринф. 10, 8 сл.; 13, 3, 10 и др.).

Только одно тревожит его при