– Ну и кто тебе мешал ее взять? – не унималась Розалин. – Думаешь, меня это волнует?

– Розалин, мне не нужны другие женщины. Мне нужна только ты! – Финли нашел под одеялом ее руку и ласково пожал. – Ты же знаешь, как я тебя люблю!

– Ну да, конечно, знаем мы эту любовь! Ты любишь меня за то, что я вытащила тебя из сумасшедшего дома!

– Нет, я всегда тебя любил. Я никому не говорил об этом, но любил тебя тайно!

Конечно, это было ложью. Его первой и единственной любовью была Элен. Но коль скоро не она, а Розалин стала его избавительницей, он полюбил Розалин. И теперь он любит ее больше жизни. Да, вот именно: больше жизни. Потому что она все еще полна жизни, тогда как Финли чувствует себя совершенно мертвым внутри.

Он машинально стал чесать едва подсохшую рану на руке, сдирая с нее корку.

– Не чешись! – Розалин ударила его по руке. – Вся кровать трясется, когда ты чешешься! И я говорила тебе, что если ты не перестанешь чесаться, то покроешься коростой и язвами, ослепнешь и подохнешь, а из глаз у тебя будет сочиться гной! Ты этого хочешь, да? Хочешь подохнуть? – не унималась Розалин. – Черт бы тебя побрал! Ну скажи, почему ты это делаешь? – Она снова хлопнула Финли по руке, но уже не так больно. – Почему нарочно стараешься себя обжечь или поранить? Честное слово, зря я тебя освободила! Тебе самое место среди тех слюнявых идиотов!

Финли прикрыл глаза, чувствуя, что засыпает. На бесконечные попреки Розалин можно было не обращать внимания. Эта женщина никогда не закрывала рта.

– Почеши мне голову! – приказала она, прижимаясь к его голому телу. – Ух, как зудит!

Финли послушно выпростал руку из-под одеяла и поскреб ей макушку, поросшую коротким ежиком волос. Когда Розалин держали в заключении в монастыре, то заставляли бриться наголо, чтобы не заводились вши. И теперь ее волосы быстро отрастали, обещая стать еще гуще и красивее, чем прежде. Розалин следила за этим с ревнивым нетерпением: ей не нравились смешные короткие кудряшки. А Финли их любил. Он любил играть этими короткими завитками, так мало похожими на женские волосы. Ведь никто, кроме него, не позарится на это обезображенное существо. А значит, до поры до времени он может считать Розалин целиком и полностью своей.

– Ах… – вырвался у Розалин блаженный вздох. – Ну, хоть на что-то ты сгодился!

– Как ты сказал? Чего он хочет? – Тор приладил на место один конец толстой половой доски, а Манро возился с другим концом, подгоняя его в ряд с остальными. Август уже кончался, и настала пора позаботиться о том, как сберечь урожай и сделать запасы на зиму. В Данблейне построили новый амбар. Внизу, в основном помещении, будет храниться зерно. А сверху, на чердаке, устроят сеновал. Только для этого нужно было настелить пол.

– Он хочет с тобой поговорить.

Тор машинально вытер капельки пота с верхней губы. Он не ожидал, что ответ придет так скоро.

– Король сам явится сюда? – все еще не веря в услышанное, переспросил Тор.

– Нет. – Манро озабоченно нахмурился. – У него назначена важная встреча в одном замке к югу отсюда. Он предложил нам тоже явиться туда… нам с тобой. И ни слова не написал об Анне.

Тор выпрямился, но не во весь рост – стропила были слишком низкие, и он боялся удариться головой о крышу. _ – Значит, наша встреча будет тайной? Это чтобы прикончить меня без свидетелей?

– Нет, не думаю. Если бы он хотел тебя прикончить, то с какой стати посылать в Данблейн гонца? Он сразу прислал бы сюда убийцу.

Манро тоже выпрямился и протянул руку к меху с водой, подвешенному на балке. Вдоволь напившись, он перекинул мех Тору.

– К тому же он еще не решил, стоит ли тебя убивать, – продолжил Манро. – Скорее всего он пока не знает, как поступить. Я ведь дал тебе прочесть свое письмо, прежде чем отправил его Роберту. В нем почти нет подробностей. Я сообщаю только то, что ты просишь руки Анны и что у нас с Элен нет против этого возражений.

– Но ведь я не шотландец. А вдруг он терпеть не может северян, в особенности норвежцев?

– Ты наполовину шотландец. – Манро жестом дал понять, что хочет еще воды. – И в конце концов, что плохого в том, что ты наполовину викинг?

Тор расхохотался. Отец всегда поражал его своим снисходительным отношением к различиям в их характерах, вере и обычаях. Анна права: его отец – хороший человек, и Тор совершит большую глупость, если откажется от его дружбы и не захочет стать членом его семьи, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но и сам Тор давно успел разменять четвертый десяток. Недоверие к окружающим он впитал с молоком матери, и ему было не так-то легко начинать жизнь заново.

– Так, значит, мне предстоит беседа с королем с глазу на глаз?

– Мы поедем туда вместе. Если повезет, успеем обернуться всего за два дня.

Тор отошел к доскам, поднятым наверх с помощью ручной лебедки, и вытащил из кучи одну из них.

– По-твоему, это разумно? Покинуть замок на целых два дня и оставить женщин одних?

– Мы прикажем удвоить число караульных на стенах и в Данблейне, и в Ранкоффе. А женщинам запретим выходить за пределы крепостной стены до нашего возвращения.

– Представляю, как они все обрадуются! – Тор развернулся на месте с доской в руках, так что теперь Манро мог поймать ее второй конец.

– Меня это не волнует. Когда речь идет о таких серьезных вещах, от них требуется беспрекословное повиновение, и они отлично это понимают.

Манро говорил правду. Когда Тор только появился в замке, он сгоряча решил, что его отец – тряпка и подкаблучник и что Элен вертит им, как захочет. Уж слишком покорно и безропотно Манро выполнял все прихоти своенравной, взбалмошной супруги. Но мало-помалу становилось понятно, что Элен позволено проявлять свой норов только в тех случаях, до которых Манро нет дела. Ситуация в корне менялась, если речь шла о серьезных делах, тогда муж сам принимал все решения, а жена беспрекословно их выполняла. Похоже, Элен отлично знала пределы допустимого и никогда их не превышала.

– А что мы им скажем? – Тор, кряхтя, опустил на место свой конец доски. – Анна сочтет себя оскорбленной, если только узнает, что отец был так близко и не соизволил повидаться с ней. Представляешь, что она устроит, когда я расскажу о нашей встрече? Она не просто сочтет себя оскорбленной, она будет рвать и метать от ярости.

И все же Тор не считал разумным заранее раскрывать ей цель предстоящей поездки.

– Я тоже не понимаю, почему Роберт не желает с ней встречаться, но его воля для меня закон. – Манро со стуком опустил свой конец доски. – Я скажу Анне, что на юге были замечены какие-то подозрительные личности и нам нужно это проверить. Ну а Элен, конечно, будет знать всю правду.

Тор согласно кивнул. Его поражала та атмосфера доверия, что царила в этой семье. У себя на родине, когда он жил с матерью и отчимом, ни о чем подобном не могло быть и речи. Хенна и ее муж доверяли друг другу ровно настолько, насколько их вынуждала к этому совместная жизнь. И Тор снова вспомнил о тех словах, что так поразили его в первую встречу с Манро. Тогда он сказал, что Хенна никогда не сообщала ему о рождении сына.