— Все, люд, или как там… Не хватало только, чтобы тебя зацепило шальным выстрелом. Слезай, я перевожу тебя вниз.

Рост с неохотой сполз с сиденья, ноги дрожали, руки тоже, просто удивительно, как он не мазал — такими-то руками. А впрочем, такое тоже бывает, к счастью, с хорошими солдатами только после боя.

Шипирику первым выстрелом кавахи, как девушка назвала гигантскую стреляющую квашню, разбило пушку, и один из отлетевших кусков пробил ему ногу повыше колена. Молча, не очень верными пальцами он перевязывался. Заметив, что Рост смотрит на него, он оповестил:

— Идти-то я смогу, а вот нести тебя…

— Смотри, как бы тебя нести не пришлось, — почему-то разозлился Ростик, хотя пернатый этого явно не заслуживал.

Внизу, в другом уже тамбуре, собралось бойцов двадцать. Некоторые из них были перевязаны, их бегло и как-то очень жестко осматривала другая девушка, похожая на командиршу крепости как две капли воды. Убитых отнесли в другое место, поэтому Рост даже не смог последний раз посмотреть на того парня, который здесь командовал прежде. Зачем-то ему это было нужно.

Та девушка, что подходила к Росту, разбирала итоги боя:

— Они ударили отсюда.

Она обвела возвышенности на подробном и тщательном макете пальцами, между которыми Рост только сейчас заметил явственные плавательные перепоночки, к тому же измазанные гарью от стрельбы. Макет был, как во всех штабах, установлен на широкий неуклюжий стол. Глядя на него, Рост понял, что крепость, где они с Шипириком оказались, была подготовлена для круговой обороны. Со всех сторон ее обступали холмики, некоторые с явно искусственными прорезями, чтобы можно было ближе подбираться к крепости. По ним, похоже, паукам удавалось проводить даже кавахи, хотя и не везде. Вообще, инженерное обеспечение у восьминогих страдало какой-то незаконченностью, может, поэтому они и несли такие огромные по любым меркам потери. И поэтому этим ребятам, кажется, еще удавалось отбиваться.

Либо возможные потери не слишком интересовали восьминогих, пусть даже сама эта крепость не могла считаться слишком важной, потому что практически ничего не защищала. Рост еще раз подумал, что, если бы не посадка Гесига, если бы не попытка прикрыть Ростика с Шипириком, этого штурма вообще бы не было.

— Пожалуй, нужно просить подкрепления, — проворчал уже знакомый Росту сержантский голос.

— Не исключено, что нас вообще отсюда выведут, — спокойно отреагировал еще кто-то. — Тяжелые пушки у нас выбиты, а остальными мы не отобьемся.

— Они уже треть наших стен раскурочили, тут и защищать-то нечего, — брякнула девушка-санитарка. Ей, как медику, было очень обидно, что людей, которых она безусловно уважала, даже любила, приходится лечить… И, конечно, хоронить.

— Когда придет приказ, тогда и будем обсуждать, сколько у нас стен осталось, — оборвала дискуссию командир. Снова сосредоточилась на макете. — Пожалуй, нужно будет попробовать заминироваться отсюда, если они сегодня атаковали здесь, то кавахи сумеют накопить силы только с этой стороны.

Рост не понимал ее, но все остальные, кажется, внутренне соглашались. Неожиданно в зал втащился Шипирик. Ему было очень плохо, санитарка сразу подлетела к нему, зачем-то заглянула в чудовищный клюв, обмяла ногу. Выхватила из сумочки на бедре что-то, напоминающее одноразовый шприц, сделала инъекцию прямо в рану. Уж на что пернатый был крепким парнем, а и он чуть не взвился под потолок от этого лечения. Но руки его по-прежнему были плотно прижаты к бокам, санитарка восприняла это как должное.

— Да, нужно уводить этих ребят, — командир небрежно кивнула в сторону Ростика и Шипирика. Она посмотрела санитарке в глаза. — Справишься?

— Придется пневмо, — ответила та. — Идти ни один из них не сможет.

— Тогда при возвращении с базы доставишь нам…

Дальше Рост не слушал, его почему-то стала раздражать та легкость, с которой его отправили в тыл. Но с другой стороны, если из-за него тут творились такие дела, то избавиться от него было самым правильным решением. Он бы и сам так поступил на месте этой командирши.

Санитарка еще что-то обсудила с двумя другими парнями, потом повела качающегося Шипирика и Ростика какими-то переходами вниз.

Теперь-то они не считают, что нас необходимо сопровождать, подумал Рост, если уж мы посидели за их пушками. Теперь к нам относятся со снисхождением и даже, кажется, с доверием. Он похлопал санитарку по плечу, чтобы она не так торопилась, потому что Шипирик явно не успевал.

Девушка обернулась, вгляделась в Роста. Достала из своей сумки какой-то пузырек из гибкого, эластичного материала:

— На-ка, прысни себе под язык и жуй.

— Я хотел спросить, где же другие раненые? — Рост послушно проделал предложенную операцию, и, действительно, стало чуть легче. Какой-то мускульно-сердечный тоник, решил он, прожевывая густую, похожую на мятную конфету массу.

— А больше никого нет. — Санитарка еще раз по-хозяйски окинула взором пернатого. — Эти штуки или сразу… Или достаточно перевязки.

Они шли, шли, а потом, уже совсем в глубине, пожалуй, метров на пятьдесят под поверхностью, вышли в большой, гулкий, облитый каменно-металлическими тюбингами, словно метро, зал. Здесь и в самом деле под низкими потолками был проложен рельс, только необычный. Рост готов был поклясться, что внутри у него проходят какие-то кабели и много чего еще.

В дальнем конце платформы на рельсе висел металлический цилиндр. Он был не очень велик, как две шахтерские вагонетки, и внутрь его вела отодвинутая вбок дверца.

— Вползайте, — приказала санитарка.

Шипирик с удовольствием вполз, тут же растянулся на рифленом металлическом полу и закрыл глаза. Рост примостился на узеньком откидном стульчике, но так, чтобы ему было видно хоть что-нибудь в крохотные окошки в торцах цилиндра. Девушка протиснулась к месту водителя, похлопала по каким-то кнопкам, потом сдвинула с усилием пару рычагов. Вернулась и задвинула дверь. Стало темно, боковых-то окошек не было, а если бы и были, снаружи определенно не имелось ни одного фонаря. Даже те, что горели над платформой, выключились после того, как задвинулась дверь цилиндра. Санитарка снова уселась в кресло водителя, обернулась, посмотрела разом уставшими глазами на Ростика.

От нее пахло лекарствами так, как Ростик привык с самого детства, сколько себя помнил. И этот взгляд он, кажется, узнавал. Это был взгляд медика, разом обрубившего самообладание, давшего себе разрешение на усталость, чтобы быть готовым, когда потребуется, снова помогать больным или раненым.

— Ты пристегнись, — предложила санитарка, набрасывая на себя какие-то ремни через плечо и вокруг талии. — Я должна вернуться быстро, поедем на предельной скорости… Если они еще пути не обломали.

— А если обломали? — глуповато спросил Ростик.

— Тогда мы об этом не узнаем, — хмуро отозвалась девушка и дала ход. — Не успеем.