— Ну так и делайте, — проворчала я. — Все равно человек от безделья погибает…

— Ну, для начала я попросил сэра Шурфа показать ему несколько простеньких фокусов, — ухмыльнулся шеф. — А там поглядим… Правда, на хрена ему эти умения в Тулане?..

— В цирке будет выступать, — отрезала я. — Все лучше, чем его нынешняя профессия.

— Брысь отсюда, — велел шеф. — Иди, собирайся к своему лысому. И без ценной информации не возвращайся.

— Если почувствую, что он не готов открыться постороннему человеку, выйду за него замуж, — пообещала я. — Жене-то он небось все расскажет.

Джуффин проводил меня восхищенным взглядом. Уже в коридоре я, холодея, поняла, что он вполне серьезно отнесся к моему обещанию и в случае чего не преминет о нем напомнить.

Заехав домой, я быстренько привела себя «в порядок»: переоделась в розовую скабу и дорогое лоохи, расшитое препошлейшими голубыми цветочками, привычным движением собрала волосы в пучок и нахлобучила на голову белобрысый парик. Шмякнула на физиономию горсть фальшивых веснушек — самые мелкие, какие только можно достать на Сумеречном Рынке. Закрыла лицо руками, наскоро пробормотала заклинание. Теперь веснушки выглядели натурально, а черты моего лица изменились до неузнаваемости: нос сделался короче и заострился, превратился в самый настоящий носик; губы тоже стали губками, по-детски пухлыми и сочными, а на подбородке появилась очаровательная ямочка, которую я, дай мне волю, пожалуй, с удовольствием оставила бы себе навсегда. Но силы этого заклинания хватает часа на три, не больше. И ладно.

Выход на улицу — это отдельная песня. Понятно, что, если из дома леди Меламори Блимм то и дело будет выскакивать некая тщедушная блондиночка, мои соседи, друзья и знакомые довольно быстро сделают нехитрое умозаключение и поймут, что эта самая «блондиночка» — я и есть. Ехо только кажется большим городом; нравы тут у нас вполне сельские: все интересуются всеми, чтобы было о чем поговорить за ужином.

Поэтому моя блондиночка обычно покидала дом через черный ход. Строго говоря, не через черный ход даже, а через окно кладовой, которое выходит на задний двор. Высокая стена живой изгороди отделяет двор от узкого безлюдного переулка, где не то что ни единого трактира или лавки, а даже парадного входа в жилой дом нет. Только изгороди и садовые калитки. Чудесное местечко, мечта грабителя — да только бедняга загнется там от старости, прежде чем дождется хоть одну жертву. По крайней мере, я там еще никогда ни единой живой души не видела, даже собаки. Тем не менее всякий раз, перед тем как выскользнуть в переулок, я внимательно оглядывалась по сторонам. У меня, конечно, имелась навязчивая идея, будто за каждым кустом скрывается сэр Кофа Йох в плаще-невидимке, но я отдавала себя отчет, что у него, мягко говоря, имеются и другие дела, кроме выслеживания моей персоны.

А дальше — совсем просто. Незаметно шмыгнуть из переулка на улицу, параллельную той, где стоит мой дом, и вспомнить, куда я в прошлый раз упрятала подержанный амобилер, специально купленный для тайных поездок леди Мисы. Я все время выбирала для него какое-нибудь новое место парковки в радиусе нескольких кварталов от своего жилья, благо укромных переулков в Старом Городе предостаточно.

Дом моего поставщика сладких снов находился на самой дальней окраине респектабельного Левобережья, где земля дешевле даже, чем в Новом Городе, зато и добираться туда приходится дольше. Меня в свое время сэр Макс научил гонять на амобилере так, что булыжники из-под колес летят и фонарные столбы по обочинам раскачиваются — то есть за полчаса я вполне могла бы туда добраться, если бы не конспирация. Белобрысая субтильная дурища леди Миса, которая посещала лысого Комоса, вообще не должна была бы уметь самостоятельно управлять амобилером, но тут уж мне пришлось пойти на компромисс: а как еще к нему прикажете добираться? Пешком через весь город? О том, чтобы нанимать возницу, и речи быть не могло. Комос меня на порог не пустил бы — и правильно. Все-таки как ни крути, а закон мы с ним нарушали. Совсем чуть-чуть, но… Но.

Я всегда очень старалась не вызывать подозрений: сидела за рычагом как перепуганная кукла, ехала медленно, маневрировала неумело, звонко взвизгивая на поворотах. Не всю дорогу, конечно, так над собой издевалась, но в людных местах — обязательно. А за несколько кварталов до особняка сэра Комоса амобилер мой непременно начинал шарахаться из стороны в сторону, тормозить перед каждым ухабом и время от времени аккуратно въезжал в какой-нибудь забор, покрепче — так, чтобы обошлось без разрушений. Чтобы, значит, кто-нибудь из соседей назавтра непременно спросил лысого: «Это не к тебе безумная дурища на отцовском амобилере мотается?» И чтобы Комосу стало чуть-чуть неловко. Достоверность моего образа требует великого множества мелких жертв от всех участников представления.

Вот на какие ухищрения мне приходилось идти ради всякого визита к лысому Комосу. И нынешняя поездка не стала исключением. Разве что ехала я не так медленно и бестолково, как обычно. Позволила себе расслабиться перед важным разговором. Ну и потом, даже такая дурища, как моя леди Миса, должна со временем хоть чему-нибудь выучиться, верно?..

Господин Комос, как обычно, ждал меня на крыльце своего дома. Выглядело это как жест вежливости, но я прекрасно понимала: просто он желает убедиться, что я выполнила раз и навсегда данное обещание и приехала одна. И правильно делает: дамочкам, вроде моей леди Мисы, веры нет. Сегодня клянется торжественно хранить тайну до скончания дней, а завтра пятерых подружек притащит знакомиться — и хорошо еще, если не отца со старшим братом!

С виду мой поставщик сладких грез совершенно не был похож на Мастера Совершенных Снов — ну, как их обычно представляют. Считается почему-то, что все члены этого почтенного цеха — пожилые люди, красивые и хрупкие, как дорогие игрушки, бледные от постоянного пребывания в полумраке своих спален, с тихим голосом, отрешенным взором и ласковыми, как у знахарей, манерами.

Ага, как же. Этот тип был высок, как потомок Эхлов,[9]пузат, краснолиц и громогласен, как завсегдатай «Джубатыкского фонтана» — при том что я никогда не замечала, чтобы от него пахло спиртным. Просто натура такая, бывает. Он вечно слонялся по дому без тюрбана, ослепляя клиентов сиянием своей ярко-алой лысины, даже в сад в таком виде выходил. А может быть, и на улицу — кто его знает?..

При всем при том была в неуклюжих манерах лысого Комоса какая-то старомодная галантность. Он сразу казался — даже мне! — не чужим человеком, чьи услуги, между прочим, стоят немалых денег, а кем-то вроде доброго дядюшки из провинции. Грубый, смешной, нелепый, но свой в доску, уютный, безопасный, заслуживающий доверия. За таким как за каменной стеной. При его профессии — очень важное качество. Потому что сон — такое дело: вроде бы пустяк, но не из всяких рук его примешь. Ох не из всяких… А от этого жуткого краснорожего Комоса — да с удовольствием! Такой вот феномен. Сама поражаюсь.

— Ну что, незабвенная, соскучилась? — улыбнулся он, помогая мне выйти из амобилера, который я, следуя традициям этой растяпы, леди Мисы, припарковала на краю его клумбы, раздавив парочку декоративных грибов.