Андрей Николаевич, вы не заходили больше в Геолого-разведочное управление?

Гришко. Заходил.

Дюжиков. Что с вами?

Гришко. Ничего.

Дюжиков. Да нет, я же вижу… Андрей Николаевич!

Гришко. Очень вас прошу не обращаться ко мне. Мне это н-неприятно…

Молчание. Гришко сумрачно и сосредоточенно занимается укладкой своего чемодана.

Дюжиков(мягко). Слушай, Андрей Николаевич, дружище, пойми, что теперь никто из нас не в силах уже ни переделать, ни изменить того, что произошло… Разумеется, тебе тяжело, обидно, горько… Иначе и быть не может! Сейчас ко мне заходила Елена Николаевна…

Гришко(насторожившись). К-кто?

Дюжиков. Ну, Андрей Николаевич, ну, успокойся! Ты пойми, что для меня это тоже вовсе не так просто… Я, как мальчишка, полюбил ее с первого взгляда и…

Гришко(не выдержал, крикнул). К-кого, к-кого вы п-по-любил-ли?!

Дюжиков. Любу.

Гришко. Л-Любу?

Дюжиков. Да.

Гришко. А она?

Дюжиков(сдержанно). Об этом следует спросить у нее.

Молчание.

Кирпичникова. Молодые люди, прошу прощения, это гостиница «Москва»?

Дюжиков. Да. А что?

Кирпичникова(пожала плечами). Нет. Ничего. Знаете что, молодые люди, давайте сядем и попробуем спокойно разобраться — кто же кого любит…

Нагруженный кульками, свертками и пакетами, в номер вваливается Кирпичников.

Кирпичников. Товарищ Дюжиков, наряда на подшипники не дают! Сейчас закусим и соберем военный совет…

Кирпичникова(спокойно). Здравствуй, Ваня!

Кирпичников(роняя пакет). Здравствуй, Лизочка!..

Кирпичникова. Чуяло мое сердце, что нужно спешить.

Кирпичников. Как ты? Откуда ты?..

Кирпичникова. Меня взял на самолет один мой пациент. Директор завода. Это что, последняя московская мода — носить пижаму вместо рубашки?

Кирпичников(сконфуженно оглядывает себя). Нет, нет, нет… Ну почему вдруг — вместо рубашки?.. Да, действительно… Чудовищно!..

Кирпичникова (покачала головой). Ах, Ваня, Ваня! А зачем тебе понадобились подшипники?

Кирпичников. Не мне, Лизочка, Таймыру. Кирпичникова. Кто он такой? Твой друг?

Кирпичников. Нет… полуостров.

Кирпичникова. Твой?

Кирпичников. Наш, Лизочка.

Кирпичникова. Я не знала.

Кирпичников. Это замечательный полуостров! Там есть все! Руда, нефть, зверье, птица… А ночь? Знаешь ли ты полярную ночь, Лизочка? Нет, нет, нет — это чудовищно, но ты не знаешь полярной ночи! Северное сияние горит, по снегу дикий олень бежит… Да, между прочим, товарищ Дюжиков, есть у меня для вас сюрприз.

Дюжиков. Какой?

Кирпичников. Был я Главконсерве, получал там для себя кое-что, замолвил и за вас словечко. Завтра забегите — они вам устроят. Превосходнейшая, знаете ли, продукция. Оленье рагу. Вот образец! (Достал из портфеля какую-то банку, протянул Дюжикову.)

Дюжиков(повертел банку в руках, усмехнулся). Да, продукция превосходнейшая!

Кирпичников. Нравится? Нет, нет, не благодарите…

Дюжиков. А вы не поинтересовались, где изготовляется это рагу? На заводе «Северянин». А находится этот завод на Таймыре. И это мы, с вашего позволения, поставляем консервы всему Северу…

Кирпичников(растерянно). Вот как? На Таймыре?

Кирпичникова(неожиданно рассердилась). Знаете что, дорогие товарищи, мне, наконец, надоело слушать про ваше северное сияние! Да, да, да. Я прямо с аэродрома заехала в филармонию, и там тоже все кричат про северное сияние…

Кирпичников. Почему, Лизочка?

Кирпичникова. А потому, что туда приезжала какая-то певица Захарова и раскричала всем — какой ты замечательный, как ты удивительно рас-сказываешь про Таймыр и что теперь она поедет только на Север… Кажется, она еще сказала, что чуть ли не влюбилась в тебя… Не понимаю, что ей могло в тебе понравиться?

Кирпичников(самодовольно). А почему, Лизочка, я не могу ей понравиться?

Быстро входит Люба. Гришко, увидев ее. вздрагивает и снова бросается к своему чемодану.

Люба(протягивает Дюжикову бумагу). Вот. Все оформлено.

Дюжиков. Хорошо.

Люба(тихо и сдержанно). А теперь я хочу узнать: кто же здесь все-таки товарищ Кирпичников? Вы?

Дюжиков. Да нет, я Дюжиков, Дюжиков я.

Люба. А кто же Кирпичников?

Дюжиков(показывает на Кирпичникова). Вот.

Люба. Вы?

Кирпичников. Да, я.

Люба(гневно). Как вам не стыдно! Пожилой человек!

Кирпичникова. Позвольте, позвольте, это любопытно! Что такое?

Люба. Ну, я допускаю, что у вас были основания смеяться надо мной и даже… не обо мне речь! Но маме… Смеяться над мамой вы не имели никакого права! Решительно никакого!

Дюжиков(мучительно соображая). Погодите…

Люба(не слушая). Как вы ей смели говорить о том, что любите меня?

Кирпичников. Я?

Люба. Вы! Вы! Да как вы смели шутить такими вещами? Как вы смели делать из нас обеих посмешище? Как вы смели…

Кирпичникова. Ваня!..

Кирпичников. Лизочка…

Кирпичникова. Молчи!

Дюжиков. Погодите, как зовут вашу маму?

Люба(по-прежнему не слушая). Она очень чуткий человек! И она мне сразу так и сказала, что сначала вы ей понравились, а потом она возненавидела вас. Да, да, просто возненавидела! Потому что она поняла, что все это — издевательство и глупая шутка…

Дюжиков. Ее зовут Елена Николаевна?

Люба. Ну да!

Дюжиков(схватился за голову). Боже мой!

Отворяется дверь. Спиной входит Дедушка, старается втащить в номер Дуню.

Дедушка. Я тебе говорю — заходи… А я тебе говорю — не спорь, заходи… А я говорю — слушайся деда, заходи… Сейчас мы его — на чистую воду. (Втаскивает Дуню, подходит к Дюжикову, который по-прежнему стоит схватившись руками за голову.) (Дуне.) Он?

Дуня(шепотом). Он.

Дюжиков. Что?

Дедушка(торжествующе). Все!

Дюжиков(кричит). Кого вы привели?

Дедушка. Свят, свят, свят! Второй тронулся! Это ж внучка моя — Дуня.

Дюжиков(обернулся к Любе). А вы? Кто вы такая?

Люба. Я — Попова.

Дюжиков(после паузы, безжизненным голосом). Товарищи, все ясно!

Недоуменное молчание. Сильный стук в дверь. Все испуганно обернулись. Входит Милиционер. Рядом с ним Муж своей жены и Человек из гардероба. Воспользовавшись случаем, вместе с ними проскальзывает в номер Человек в клетчатом пальто. Милиционер подходит прямо к Гришко.

Милиционер. Вы будете гражданин Фортунатов?

Гришко.