Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я хочу поторговаться за эту боль, — вздохнул Райдер, придвинувшись так близко, что прижал меня к стене.
Я могла бы использовать свою скорость, чтобы убежать от него, но не сделала этого.
Райдер стоял передо мной, положив ладонь на камень рядом с моей головой, наклонившись, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Не надо, — вздохнула я, чувствуя, как он играет со своей силой, словно наполовину раздумывая над тем, чтобы заставить мою боль выйти на поверхность с помощью гипноза. Но я не могла позволить ему увидеть это. Он может узнать лицо Гарета. Кроме того, это было не его, а мое. Я не хотела, чтобы кто-то еще видел мои воспоминания о людях, которых я любила.
Райдер склонил голову набок, оценивая меня медленно, как хищник, высматривающий добычу. Но я не была добычей.
Он потянулся ко мне, проводя пальцами медленную линию вдоль моего лица. Моя спина выгнулась дугой, когда боль во мне обострилась до невыносимости и я втянула воздух, пытаясь успокоиться, пока он вытягивал из меня боль.
Это было чертовски больно. Как будто я стояла там и слышала эти слова в первый раз заново. Гарет мертв. Умер. Как будто у меня из-под ног выдернули ковер и фундамент всего моего мира рухнул вокруг меня. Я чувствовала, как грубый ковер в нашей старой прихожей впивается мне в колени, как я задыхаюсь, пытаясь сделать вдох, который не мог набрать в легкие. Это было острое лезвие, прорезавшее дыру прямо во мне, разрезавшее меня и оставлявшее истекать кровью, но каким-то образом продолжать жить.
Прикосновение Райдера пробудило боль, страдание и несчастье в каждом дюйме моего тела и все же почему-то… это чувствовалось хорошо.
Райдер придвинулся ближе ко мне, наклонился, пока его лоб не коснулся моего, глубоко вдыхая, как будто он действительно мог впитать агонию, проходящую через мои конечности.
— Что потеряла такая милашка, как ты, чтобы испытывать такую боль? — вздохнул он и боль в его голосе не позволила мне отказать ему. Ему нужно было услышать мой ответ так же отчаянно, как мне нужно было им поделиться.
— Все, — ответила я на одном дыхании.
— Черт, Элис, ты такая сломленная, — простонал он, прижавшись губами к моему уху. Почему-то это не показалось мне оскорблением с его стороны и я наполовину рассмеялась, когда на глаза навернулись слезы.
Я задавалась вопросом, остановятся ли они когда-нибудь или дав им такую свободу, я буду вынуждена проливать их вечно.
Вдохнув глоток воздуха меж губами, я почувствовала, как холодная агония пробежала по моим конечностям и превратилась в маленькие ледяные копья, которые разрезали меня изнутри, обнажая все, что во мне было разорвано на части.
Я была сломлена. Эта испорченная, сломанная маленькая девочка пыталась исправить то, что никогда не сможет быть исправлено. Даже когда мне удастся выяснить, кто убил Гарета, это не вернет его. Даже если бы я отрывала их конечности от тела и купалась в их крови, его бы не было рядом в конце.
Рука Райдера оставалась на моей щеке, его сила толкала меня к этой агонии, но я больше не боролась с ней. Я прислонилась к его прикосновению, прислонилась к боли и использовала ее, чтобы укрепить себя. Я покрыла свое тело броней из нее. Не боль управляла мной, а я управляла ею и я использовала ее, чтобы стать еще сильнее.
Грудь Райдера глубоко вздымалась и опадала, когда он вытягивал из меня мою боль, подпитывая свою магию ее агонией.
— Ты помнишь, что было до этого? — спросил он меня тихо. — Каково было жить без бездны внутри себя?
Мои ресницы затрепетали, слезы падали с них все реже, пока я принимала эту сторону себя. Чем больше я принимала эту агонию как часть себя, вместо того чтобы бороться с ней, тем легче мне становилось с ней справляться. Мне не нужно было запирать и прятать ее. Мне нужно было чувствовать ее, владеть ею, утонуть в ней.
Напряженный взгляд Райдера впился в мой, словно он хотел проникнуть прямо в мою душу и поглотить каждый дюйм этой пытки.
— Нет, — вздохнула я. — Я не помню, как это было раньше. Иногда мне казалось, что помню, но… теперь все омрачено этой болью.
Райдер снова провел пальцами по моей щеке и его прикосновение было бесконечной мукой.
— Для всех остальных ты как маленькая идеальная куколка, но я вижу, насколько ты разбита и разорвана внутри, — вздохнул он. — Я вижу трещины в совершенстве. Я вижу яд, который портит твою сущность. И каждый разрыв, каждый шрам, ожог и трещина в твоей душе делают ее только прекраснее. Только делает тебя более совершенной для меня. Эта боль — сила. Эта агония — красота.
— Если я сломана, разве я не должна хотеть, чтобы меня исправили? — прошептала я, его слова эхом отозвались во мне в мучительный момент ясности и я уже знала его ответ, прежде чем он его произнес.
— Нет.
Пальцы Райдера сжались на моей челюсти и я могла только смотреть в его темно-зеленые глаза, его боль отражала мою собственную.
— Будь моей, — прорычал он, требование и мольба. Я не забыла, о чем он просил меня той ночью. Но и мой ответ не изменился.
— Я ничья, — ответила я на одном дыхании. — Я не хочу быть в клетке. Я хочу быть свободной.
— Я могу показать тебе настоящую свободу, тебе просто нужно отпустить ее, — ответил он и на самое долгое мгновение я почувствовала, что стою на краю.
Рука Райдера скользнула по моему горлу, его пальцы нежно поглаживали. Его хватка ничуть не ослабла, но я могла сказать, что он наполовину хотел этого. Его глаза следили за уверенными движениями его руки по моей плоти и я поняла, что поднимаю подбородок чуть выше, предлагая ему больше.
В его руках была моя жизнь, но он не пытался ее забрать. Он просто хотел моей боли.
— Не сопротивляйся, — пробормотал Райдер мне на ухо. — Просто почувствуй ее. Это твое. Владей им и оно не сможет владеть тобой.
Я медленно вдыхала и выдыхала, позволяя своим глазам закрыться и, наконец, позволив себе посмотреть на Гарета в своих воспоминаниях. Я не пыталась оттолкнуть его или отрицать боль, которую он оставил во мне своим отсутствием.
Она была сырой и злой, открытая рана, кровоточащая из моей души, которая никогда полностью не заживет. Она навсегда оставит во мне шрам. Но
