– Мне нужно кое-что купить.

Тесс встала, потянулась и взглянула на маму в инвалидной коляске. Коннор смотрел на нее с противоположной стороны двора.

Ей всегда казалось, будто развод родителей нанес ей некий ущерб. В детстве она потратила впустую немало часов, представляя себе, насколько лучше бы ей жилось, если бы родители не расстались. У нее сложились бы куда более близкие отношения с отцом. Выходные проходили бы гораздо веселее! Она не была бы такой застенчивой (как ей удавалось логически обосновать это утверждение, она не могла понять до сих пор). Все на свете было бы попросту лучше в самом общем смысле. Но правда заключалась в том, что ее родители развелись на удивление мирно, а со временем и их отношения стали относительно дружескими. Конечно, было неловко и дико раз в две недели навещать отца по выходным. Но стоило ли так из-за этого нервничать? Браки распадаются. Дети выживают. Тесс выжила. Так называемый ущерб остался исключительно в ее сознании.

Она помахала рукой Коннору.

Новое белье – вот что ей нужно. Запредельно дорогое белье, которого никогда не увидит ее муж.

Спарада пасхальных шляп Сесилия поехала прямиком в спортзал. Она направилась к беговой дорожке, установила наклон и скорость на самые высокие значения и побежала так, будто от этого зависела ее жизнь. Она бежала, пока ее сердце не начало частить, грудь не заходила ходуном, а перед глазами все не расплылось от стекающего в рот пота. Она бежала, пока усталость не вытеснила из головы последнюю мысль. Неспособность думать принесла блаженное облегчение. Ей казалось, что она могла бы бежать так еще час, если бы тренер вдруг не остановился перед дорожкой Сесилии, совершенно без нужды.

– С вами все хорошо? – окликнул ее он. – Вы как-то неважно выглядите.

«Я в порядке», – собралась ответить Сесилия, рассердившись за то, что он вновь обрушил на ее сознание реальный мир.

Вот только она не могла говорить и даже толком дышать, и в то же мгновение ее ноги подломились.

Тренер подхватил ее, придержав за талию, хлопнул ладонью по пульту и остановил беговую дорожку.

– Вам следует сдерживать себя, миссис Фицпатрик, – заметил он, помогая ей сойти с тренажера.

Его звали Дэйн. Он вел занятия с гантелями, популярные среди матерей из школы Святой Анджелы. Сесилия часто посещала их по пятницам с утра, перед еженедельным походом в магазин за продуктами. Кожа Дэйна была юной и влажно поблескивала. Он выглядел примерно на тот возраст, в котором Джон Пол убил Джейни Кроули.

– По моим оценкам, у вас сейчас зашкаливает кровяное давление, – сообщил он, глядя на нее ясными искренними глазами. – Если хотите, я помогу вам разработать программу тренировок, которая…

– Нет, спасибо, – задыхаясь, выдавила Сесилия. – Но, спасибо, я просто, ну… Вообще-то, я уже ухожу.

Она поспешно заковыляла прочь на дрожащих ногах, так толком и не отдышавшись, в промокшем от пота бюстгальтере. Дэйн предлагал ей выполнить несколько упражнений на растяжку, остыть или, по крайней мере, «выпить хоть чуть-чуть воды, миссис Фицпатрик, вы же совершенно обезвожены!» – но она не слушала.

По дороге домой она решила, что не может прожить так больше ни мгновения, это невыносимо. Джону Полу придется признаться. Он превратил ее в преступницу. Это нелепо. Моясь в душе, она решила, что признание не вернет Джейни, а вот дочери Сесилии лишатся отца, и в чем тогда смысл? Но их брак мертв. Она не может с ним жить. Значит, и не будет.

Одеваясь, она приняла окончательное решение. После пасхальных выходных Джон Пол сдастся полиции, даст Рейчел Кроули ответы, на которые она имеет полное право, а девочкам попросту придется смириться с тем, что их отец сидит в тюрьме.

Пока она сушила волосы феном, до нее вдруг с ослепительной ясностью дошло, что значение имеют только ее очаровательные дочери. Они для нее важнее всего на свете. И она по-прежнему любит Джона Пола и когда-то обещала быть ему верной в горе и в радости, а жизнь продолжается, как и всегда. Он допустил ужасную ошибку, когда ему было семнадцать. Нет нужды ничего делать, говорить или менять.

Когда она выключила фен, выяснилось, что звонит телефон. Это был Джон Пол.

– Я просто хотел справиться, как ты, – мягко сообщил он.

Как будто он считал, что она больна. Или нет, скорее, как будто она страдала каким-то исключительно женским психологическим расстройством, из-за которого сделалась хрупкой и безумной.

– Изумительно, – отозвалась она. – Я чувствую себя просто изумительно. Спасибо, что спросил.

Счастливой Пасхи! – пожелала Труди Рейчел, пока они закрывали кабинет вечером. – Вот, я кое-что для тебя приготовила.

– О! – отозвалась Рейчел, тронутая и раздосадованная, поскольку ей и в голову не пришло припасти подарок для Труди.

С прежним директором школы они никогда не обменивались подарками. Да и любезностями – нечасто.

Труди протянула ей прелестную корзинку, наполненную разнообразными, восхитительными на вид яйцами. Такие подарки покупала для Рейчел невестка: дорогие, изящные и исключительно уместные.

– Большое спасибо, Труди, вот только я не… – Она развела руками, обозначив отсутствие у нее подарка.

– Нет-нет, – помахала в ответ Труди, подразумевая, что в этом нет нужды. Она так и осталась до конца дня в своем кроличьем костюме и, по мнению Рейчел, выглядела до крайности нелепо. – Рейчел, я просто хотела показать, как ценю ту работу, которую ты берешь на себя. Ты тянешь всю эту канцелярию и позволяешь мне… быть собой, – пояснила она, приподняла кроличье ухо, заслонившее ей глаза, и пристально посмотрела на Рейчел. – У меня бывали секретари, которые считали мой подход к работе не совсем обычным.

«Да уж, я их понимаю», – подумала Рейчел.

– Ты все делаешь для детей, – произнесла она вслух. – Вот ради кого мы здесь.

– Приятных тебе пасхальных каникул, – пожелала Труди. – И хорошо провести время с твоим чудным внуком.

– Обязательно, – пообещала Рейчел. – А ты… уезжаешь куда-нибудь?

У Труди не было ни мужа, ни детей, ни каких-либо интересов помимо школы, о которых знала бы Рейчел. Ей никогда не звонили по личным вопросам. Трудно было представить, как она проведет пасхальные выходные.

– Просто побездельничаю, – ответила Труди. – Я много читаю. Обожаю детективы с хорошо запутанной интригой! Горжусь тем, что угадываю, кто убийца… Ох! – Ее лицо залила яркая краска смущения.

– А я предпочитаю исторические романы, – поспешно вставила Рейчел, избегая взгляда Труди, и притворилась, будто совершенно отвлеклась на то, чтобы подобрать сумку, плащ и пасхальную корзинку.

– А-а.

Труди никак не могла восстановить душевное равновесие. В ее глазах стояли слезы.