Капитан Хиббит направился прямо к стойке с исцарапанным барменом.

– Привет, Шатун, – сказал он негромко. – Как делишки?

Несколько мгновений тот всматривался в его лицо, потом глаза бармена расширились и угрюмая рожа озарилась улыбкой.

– Ба, – сказал он, – Командир! Тебя ли я вижу?

– Меня, меня, – весело ухмыльнулся Кароль. – А также моих новых друзей… и все мы жаждем выпить по рюмочке и узнать последние новости о нашем старом приятеле. Как он, Кутерьма-то, жив еще?

– А что ему сделается!

Бармен со странным именем Шатун проворно повернулся, снял с полки за спиной какую-то невзрачную бутылку и мигом разлил из нее бесцветную, как водка, жидкость по четырем крохотным рюмкам.

– Твоя любимая. Мы ее так и прозвали – командировка… За стол сядете или торопитесь?

– Торопимся, – сказал Кароль и оглянулся на своих спутников. – Подходите, ребята!

Антон, Овечкин и Вероника нерешительно приблизились к стойке. В довольно неожиданное и не слишком приятное местечко завел их капитан Хиббит, да что уж тут поделаешь! В данный момент все трое, почти ничего не знавшие о Шеморе, полностью зависели от него…

– Вам, Михаил Анатольевич, особенно рекомендую, – капитан пододвинул к Овечкину одну из рюмок. – Взбодрит.

Тот не стал спорить и выпил «командировку» одним глотком. Так же поступил и усмиренный Антон, одна только Вероника замешкалась. Черт его знает, что это за напиток и почему капитан Хиббит вдруг сделался Командиром?!

Кароль между тем продолжал разговор с барменом.

– Все у нас по-старому, тихо-мирно, – вещал Шатун. – Кое-кого из ребят порезали полгода назад в заварушке с бандой Лихача, насмерть. Да Эку Цветочек посадили наконец. Нарвалась не на того фраера… А Кутерьма в порядке! Ему что, он парень тихий, законы не нарушает. Ну, хранит порой кой-какое барахлишко, затихариться пускает. Кто же его, такого хорошего, обидит?

– Рад слышать, – непринужденно отозвался капитан Хиббит. – Пароль он не сменил? Живет все там же?

– Там же, ничего не сменил… ты, значит, к нему собрался? То-то у него праздник нынче будет!

– Скучает?

– Не то слово. Все норовит уехать куда-нибудь, но только соберется, так и передумает. Сидит, тебя ждет.

– Ладно, придумаю я что-нибудь, вытащу его отсюда. Спасибо, Шатун, пойдем мы дальше. Посидели бы еще, да совсем некогда…

– Неприятности? – проницательно спросил бармен.

– У кого их нет? – ухмыльнулся Кароль.

Он положил на стойку несколько киникейских монет и снова повернулся к спутникам.

– Пошли!

…Никто не знал, в какое еще сомнительное место собирается отвести их капитан Хиббит, но мрачный кабачок все покинули с удовольствием. И когда они снова вышли на Крайнюю улицу, Вероника не удержалась.

– Разнообразные, однако, у вас знакомства, капитан! От высокородных дам до Шатунов с Цветочками…

– Жизнь, – вздохнул Кароль. – Сейчас еще одного увидите… колоритный типчик!

– Этот ваш Кутерьма? И почему вы Командир?

– Очередной псевдоним, ужели не догадаться, мидам? – с укоризной в голосе сказал Кароль. – Не представляться же мне этим славным ребятишкам капитаном квейтанской разведки!

– Ладно, ладно, поняла. Так кто такой Кутерьма?

– Беглый квейтанский гном, – ответил капитан так запросто, словно с беглыми квейтанскими гномами собеседница его общалась каждый день и удивления у нее это сообщение не могло вызвать никакого.

Вероника тихо икнула.

– Г… гном?

– Ну да! Он мне кое-чем обязан. Пару лет назад, когда я плотно тусовался в Шеморе, я помог ему удрать из Квейтакки. Бедняге грозило, на мой взгляд, слишком суровое наказание за пустячную проделку.

– А что он такого сделал?

– Ну что такого мог сделать гном? Спер хорошенький камушек, конечно… и не смог замести следы, дурачина. А шуму подняли, будто то был камень из парадной короны правителя! Собрались лишить парня его горнорудного уменья… нет чтобы понять, что мимо такой редкости ни один гном спокойно не пройдет!

– Это все-таки была редкость?

– Да, – неохотно признал Кароль. – Полихромный альгит, который позволяет заглядывать как угодно далеко в прошлое. Бесценная вещь для шантажиста. Их на всю Квейтакку три штуки… так и нечего было выставки устраивать! Держали бы под замком…

– Как же гнома могли лишить его уменья?

– Запросто. Эта одна из самых распространенных мер пресечения у нас – око за око, зуб за зуб. Камень спер – больше ни одного добыть не сможешь. Напустил из зависти саранчу на соседский сад – до конца жизни сам ни цветочка не вырастишь. И так далее.

– А какие еще меры бывают? Вот вам, например, что грозит, если Стража вас все-таки поймает?

– Ох… лучше не спрашивайте, мидам! Я нарушил столько запретов, что, боюсь, меня ждет худшее из наказаний.

– И все-таки?

– Лишение магического уменья и депортация из Квейтакки. Спасибо, если вообще всю память не сотрут! Есть у меня, правда, один влиятельный защитник, может, не даст пропасть…

Крайняя улица тем временем кончилась, и путники шли уже по какому-то полю, покрытому кочками, где царила кромешная тьма. Капитан Хиббит и Овечкин, собравшись с последними силами, зажгли каждый в правой руке по загадочному магическому огоньку. Только при помощи этого исходившего невесть откуда света они и видели дорогу под ногами.

Впрочем, то, что виднелось у них под ногами, – слегка примятая заиндевелая трава, – дорогой назвать было трудно. И путь они держали черт знает куда – на краю поля торчала лишь небольшая кучка деревьев, среди которых не имелось ничего похожего на человеческое жилье…

Капитан Хиббит, не дав сказочнице возможности выразить свое сочувствие по поводу ужасной кары, которую он для себя предвидел, продолжал болтать без умолку. Тема была все та же – преступление и наказание. Он поведал своим спутникам, что еще совсем недавно, при старом правителе Миуне, в Квейтакке царило невероятное благолепие. Нарушителей закона почти не было, и наказывали всех практически одинаково – ссылкой на остров Кентавров, где не работала никакая магия, совсем как в мире Маго. Колдовать там умели одни лишь кентавры. Они и служили охраной для провинившихся волшебников, которые на их острове были вынуждены жить, как самые обыкновенные люди, – кто в течение года, а кто и лет эдак сто, в зависимости от тяжести проступка.

Теперь же, рассказывал Кароль, все стало значительно хуже. Или лучше – на чей взгляд посмотреть… После открытия проходов и прочих послаблений, сделанных новым правителем, воспрянули духом все потенциальные авантюристы и ненавистники закона. Они так рьяно взялись за дело, что прежний уголовный кодекс мгновенно устарел, и квейтанским юристам пришлось попотеть, составляя новый, который предусматривал бы все возможные виды преступлений и соответствующие кары.