А раз так – была надежда, что Ваня с Николкой будут возвращаться той же дорогой. Увидеть их Яша не увидит, но, возможно, услышит шаги – и тогда можно будет заорать, позвать на помощь. Яша надеялся, что мальчики вытащат его наверх: не станут же они бросать живого человека на верную смерть!

Оставалось ждать. И Яша, устроившись поудобнее, обратился в слух.

– Ну вот мы и прибыли. Прошу вас, дражайший Олег Иванович! – Никонов указал своему спутнику на дверь, рядом с которой висела бронзовая табличка: «Фехтовальный клуб. Содержит Евгений Корф, барон».

Обстановка напомнила Олегу Ивановичу скорее музей или дорогой джентльменский клуб, нежели спортивное заведение. Отдав шляпы и трости лощеному швейцару в гербовой ливрее, гости проследовали в сводчатый готический зал. Стены его были увешаны широкими панно в темных дубовых багетах; на зеленом бархате прихотливо расположились разнообразные шпаги, сабли, палаши, кинжалы и старинные дуэльные пистолеты. В простенках между гранеными полуколоннами, сходившимися высоко в полумраке, красовались длинные стойки с древковым оружием; изящно выгнутые итальянские алебарды соседствовали с абордажными полупиками и топорами-интропелями[135]. Дальше выстроились в рядок фехтовальные рапиры и сетчатые маски, обтянутые по ободу толстой бурой кожей.

У дальней стены, напротив стрельчатых витражных окон, стояли глаголи[136]из толстого дубового бруса; на них, подобно удавленникам, болтались кожаные безголовые чучела-манекены с коротенькими руками, лишенными кистей. У одного из таких огрызков занимался молодой человек в борцовском трико; он наносил чучелу удары кулаками, коленями, а порой даже и ступнями ног.

– Сават?[137]– спросил Олег Иванович, кивнув на борца. Никонов кивнул:

– Да, его еще называют «французская ножная борьба». Милейший барон буквально помешан на этой галльской забаве и все мечтает сочетать ее с фехтованием – надеется создать идеальную методу ближнего боя. Я-то отношусь к этому скептически – по мне, фехтование должно оставаться чистым искусством, на манер балета. В конце концов, на поле боя теперь царствуют винтовка и револьвер, а клинок – это средство поддержания благородства души, а не достижения победы.

Олег Иванович слегка наклонил голову в знак согласия – его внимание привлекли пары, упражняющиеся в центре зала, на больших белых кругах, нанесенных прямо на темный паркет. Первая пара фехтовала на классических эспадронах; а вот бойцы второй орудовали широкими испанскими шпагами со сложными, переплетенными эфесами. Один из них держал в левой руке еще и кинжал, но управлялся с ним несколько скованно. В отличие от партнера, фехтовальщик стоял в левой стойке; рука с кинжалом была поднята на уровень глаз. Шпагу боец держал много ниже, направив клинок в пояс противнику. При всякой атаке он норовил отвести клинок партнера кинжалом, после чего делал длинный шаг правой ногой «вперед – в сторону» и глубоко припадал на правую ногу; клинок шпаги при этом нацеливался «снизу-вверх», наискось, точно в гортань визави. Бойцы повторяли эту связку раз за разом; прием никак не давался. Боец с кинжалом после каждого повтора с досадой мотал головой.

– Анри, мон шер, вы машете дагой[138], как хитровский мизерабль кухонным ножом! Так нельзя, право же! Это благородное искусство, а не кабацкая поножовщина! – выговаривал неловкому фехтовальщику тренер – высокий, статный мужчина. Его могучий торс выделялся среди посетителей зала, являя собой некий гибрид классических цирковых борцов поколения Поддубного и знаменитого «дяди Вани» (Ивана Лебедева) – и кабальеро с испанской острой бородкой, залысинами и закрученными вверх усиками. Последнее сходство усиливало еще и загорелое лицо, а также кавалерийский стек, служивший, видимо, указкой и напоминанием для нерадивых учеников.

– Приветствую вас, дорогой барон. – Никонов слегка поклонился тренеру. – Прошу, Олег Иванович, это хозяин клуба – барон Корф, ротмистр Конной гвардии и мой добрый знакомый. А это – господин Семенов, недавно приехал к нам из Русской Америки, а уже успел удивить московских циклистов. Олег Иванович выразил желание посетить ваш клуб, барон, так что позвольте представить вас друг другу.

– Ух ты! Ну и полыхнуло! У меня до сих пор круги перед глазами! – пробубнил в противогаз Николка, выходя из портала. – Ну и где это мы?

Мальчики стояли в низком помещении с серыми цементными стенами. Вдоль стен выстроились жестяные шкафчики; двери иных были распахнуты, а то и вовсе отсутствовали. Вдоль шкафчиков тянулась длинная скамья в одну доску, крашенная когда-то в салатовый цвет; краска облупилась и пошла пузырями. Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли; под потолком висела заросшая серыми хлопьями электрическая лампочка в решетчатом колпаке.

Ваня огляделся, потом решительно стащил противогаз.

– Все, Никол, снимай эту хрень. Здесь не воняет. Мы, похоже, уже в нашем времени… вот, смотри! – И Ваня показал спутнику на дверку шкафа. На крашеной некогда жести можно было различить полустертую надпись, сделанную по трафарету желтой краской: «М. ков. ий мет…..лит. н».

– «Московский метрополитен»! Выходит, мы с тобой в метро. Ну, это железная дорога такая, подземная – помнишь, я тебе рассказывал? У нас она под всей Москвой.

– Что-то не похоже, – отозвался Николка, сдирая с лица опостылевшую маску. Он, конечно, помнил рассказы своего товарища – Ваня даже показывал фотографии огромных, роскошных, как дворцы, станций, украшенных мрамором, мозаикой и полированным металлом. Но пыльная кладовая, в которой они стояли, ничуть не напоминала это подземное великолепие.

– Да нет, точно – какая-то подсобка метровских работяг. Только здесь давно никто не был, видишь? – Иван провел пальцем по скамье, и на перчатке остался толстый слой пыли. – Наверное, уже много лет прошло… может, заброшенная станция? Я про такие читал.

Мальчик опасливо огляделся. О метро ходило немало жутких слухов – от крыс-мутантов до секретных веток, построенных еще при Сталине, где пачками пропадают бомжи и неосторожные диггеры. Комната подозрительно напоминала интерьеры компьютерной игры «Метро-2033», так что Ване было слегка не по себе. Он торопливо стащил неудобные перчатки и ощупал подсумок на бедре – «галан» был на месте. Иван, конечно, понимал: случись что серьезное, антикварный револьвер вряд ли поможет, но все же оружие придавало уверенности. Неудержимо тянуло извлечь револьвер и взвести курок; но Ваня сдержался, не желая тревожить спутника.

Николка завозился, запихивая противогаз в сумку; за ним последовали перчатки. Очень хотелось и вовсе снять ОЗК – за время скитаний в подземельях старой Москвы резиновый костюм надоел ему хуже горькой редьки, но гимназист мужественно терпел.