— Стой! — воскликнула его сестра. — Что ты делаешь?

— Джулия, — сказал он, не в силах стоять спокойно, — мне необходимо найти тот чемодан. Немедленно.

Прохладная рука коснулась его.

— Мы посмотрим здесь, — сказала Крессида, забирая у него свечу. — Джулия, может быть, вы поищете там?

Алек сделал глубокий вдох — ему надо было взять себя в руки.

— Да, Джулия, пожалуйста.

Сестра все еще ошеломленно смотрела на него, но только кивнула в ответ на слова Крессиды. Когда она отошла со своей свечой, стало еще темнее.

— Как он выглядит? — Крессида убрала волосы за уши и огляделась. — Господи, как много чемоданов.

Алек взглянул на нее — она стояла посреди душного чердака с паутиной в волосах, платье было в пыли, но она ни о чем не спросила его, а просто кинулась помогать, и грудь его сжалась. Во всем мире не найдется другой такой женщины. Он был сражен наповал.

— Он кожаный, — сказал Алек. — Красновато-коричневый, вот такого размера, — показал какого, — и на нем краской написано мое имя.

— Надо же, как много у офицеров багажа, — единственное, что произнесла она и стала рыться в груде вещей. Невероятно, но Алек улыбнулся, и тоже погрузился в поиски, время от времени, забирая у нее свечу, чтобы осветить темные углы.

Через полчаса издалека послышался голос Джулии:

— Я нашла его. — Она чихнула, звук тут же заглох в захламленном пространстве. — Как мне кажется.

Алек торопливо пробрался к ней, Крессида за ним. Его сердце чуть не остановилось, когда он поднял свечу над маленьким грязным чемоданом, потемневшим от пыли, — тем самым его старым походным чемоданом. Он провез его по Испании, Португалии, Бельгии, со временем он стал большую часть багажа отправлять со слугой вперед, оставляя при себе лишь самое необходимое в этом чемоданчике, который можно было носить на плече или привязать к седлу.

Алек опустился перед ним на колени, по сохранившейся привычке покачал запор, вдруг вспомнил, как где-то вблизи Опорто уронил чемодан в реку, и после этого запор стало заедать. На миг время повернулось вспять, он снова почувствовал облегчение оттого, что чемодан открылся и вещи в нем целы. И сейчас он надеялся на то же самое. Джулия и Крессида стояли за его спиной, держа свечи так, чтобы осветить содержимое чемоданчика, когда он поднял крышку.

Принадлежащее ему имущество собирали в спешке, с тех пор его явно не касалась ничья рука. Сверху лежал запасной жилет, и когда он поднял его, под ним обнаружились беспорядочно сваленные вещи. «Никому не хотелось тратить время на то, чтобы аккуратно сложить вещи предателя», — подумал он, вынимая бритвенные принадлежности, чулки, помятую фляжку. Он вынул маленький жестяной фонарик, которым пользовался, когда в дождливую погоду шел проверять лошадь, и зажег его.

— Что ты ищешь? — спросила шепотом Джулия. Крессида что-то ответила ей, и Джулия больше не задавала вопросов. Алек, погруженный в поиски, не обращал на них никакого внимания.

Он нашел папку с письменными принадлежностями из красной кожи, высохшую и потрескавшуюся. Была там еще маленькая чернильница, тоже высохшая. Он откладывал все это в сторону, кучка на полу росла. С отчаянием Алек рылся в чемодане среди свечных огарков и мятого грязного белья. Письма не было. Его могли не заметить, забыть или положить не туда, даже украсть — тогда все потеряно…

Крессида видела, как напряглись его плечи, когда он обнаружил маленькую книжицу, и невольно затаила дыхание. Он это искал? Алек медленно вынул ее — теперь она увидела, что это дневник. Ей стало не по себе, вспомнились все неприятности, связанные с дневником ее отца. Она схватила руку Джулии и сжала ее, с беспокойством наблюдая за тем, как Алек открывает дневник.

Некоторое время он листал его. Часть страничек была исписана, на некоторых были какие-то рисунки, иногда — колонки цифр. Откуда-то выпал сухой цветок, все еще ярко-красный. Алек с мрачным видом поднял его, сунул между страницами и стал листать дальше. Крессиде все труднее было сдерживаться, она закусила губу, чтобы не задавать вопросов. Джулия нетерпеливо качала ногой, но тоже держалась. Их нервы были на пределе, а он, казалось, становился все спокойнее. Когда он сел на корточки и углубился в чтение, она готова была подскочить и вырвать у него дневник, хотя не имела представления о том, что он ищет и где это, может быть.

В конце концов, когда она уже не могла больше выносить этого, он добрался до последних страниц. Там лежало письмо, сложенное и запечатанное, слегка помятое, словно бумага подмокла, а потом высохла. Он медленно просунул палец под печать и вскрыл письмо, не глядя, отложив в сторону дневник. Крессида и Джулия не дыша, смотрели друг на друга и ждали, что будет дальше.

Крессида, стоявшая напротив него, видела, как выражение его лица медленно менялось от мрачного и напряженного к скорбному. Что там, в письме, она не желала знать. Было мучительно видеть бесконечную печаль в его глазах. Потом он опустил голову и прикрыл глаза. Крессида едва сдерживала слезы. Ее охватила паника. Она молилась о том, чтобы ее отец не имел к этому никакого отношения, хотя в глубине души она была уверена в обратном.

— Я положил его сюда, чтобы не потерять. — Его голос звучал глухо, как из могилы. — Никто не знал…

— Положил что? — снова шепнула Джулия, испуганная не меньше, чем Крессида.

Теперь женщины не переминались в нетерпении с ноги на ногу, они стояли, словно окаменевшие, вцепившись друг в друга.

Он не ответил. Оставив содержимое чемодана валяться на полу, он встал и начал пробираться к двери. Крессида и Джулия обменялись встревоженными взглядами, взяли свечи и поспешили за ним.

Они догнали его на середине лестницы.

— Что происходит? — в третий раз спросила брата Джулия. — Алек, ты пугаешь меня. Что ты нашел?

Он только мотнул годовой. Джулия остановилась.

— Алек! — Он не реагировал. Она повернулась к Крессиде. — Скажите, что все это значит?

— Не знаю, — отвечала Крессида, глядя, как он направляется в сторону кабинета. — Но мне кажется, сейчас неподходящее время для расспросов.

— А для того чтобы рыться на чердаке, подходящее время? — запротестовала Джулия. — Что случилось?

Крессида беспомощно посмотрела на нее и пошла за Алеком. Она появилась в его кабинете в тот момент, когда он открывал шкаф.

— Что вы отыскали?

Он вынул из шкафа плащ, бросил его на стул и быстро содрал с себя тот, что был на нем.

— Старое письмо.

Крессида пожевала внутреннюю поверхность щеки и осмелилась спросить:

— Это… как-то связано с дневником моего отца, да? Он молча продолжал рыться в ящике стола.

— Вы… знаете, о ком он писал? Человек, который… — Слова застревали в горле, и она замолчала.