Он произнес несколько неразборчивых слов. Потом к диктофону стали приближаться шаги уже нескольких людей.

— Их двое! — воскликнул де Пальма.

На этом запись закончилась.

— Похоже, я буду плохо спать сегодня ночью, — пробормотал Бессур. — Какая жуть!

— Да, действительно ужасно. Элен Вейль была его первой жертвой.

— Понятно… Сходим в лабораторию! Может быть, удастся узнать, что он сказал, когда открылась дверь.

Лаборатория анализа звука находилась в дальнем конце коридора. Чтобы в нее попасть, надо было пройти через два освещенные неоновыми лампами зала, где снимали пробы с печатей для обнаружения на них следов и брали образцы ДНК. Здесь на вешалках висели предметы одежды, испачканные кровью, шапка с прорезями для глаз, подобранная на месте бандитского налета, разорванная шелковая ночная рубашка.

— Не люблю приходить сюда! — проворчал Бессур.

— Я тоже, — ответил де Пальма. — И очень надеюсь, что это последний раз.

Он толкнул дверь отдела «Аудио» и немного удивился, увидев, что над осциллоскопом наклонилась незнакомая ему молодая женщина.

— Меня зовут Сабрина, — представилась новая сотрудница и протянула руку ему и Кариму. — Чем могу быть вам полезна?

— Нам нужно разобрать несколько слов на записи.

— Покажите ее.

Сабрине было не больше тридцати лет. Высокая, темные волосы, черные глаза — все, от чего теряет голову Карим. Де Пальма решил держаться сзади.

— Вы пометили отрывок? — спросила Сабрина тонким голоском.

— Э-э… Да. Это сразу после звука шагов.

Сабрина выделила нужный отрывок и преобразовала его в цифровую форму.

— Сигнал очень слабый, но должно получиться, — сказала она.

Она вывела на экран своего монитора значок «голос». На экране появились, в синих и красных тонах, в зависимости от громкости, изображения различных шумов. Голос Кайоля выделен зеленым цветом.

— Вот частота, которая нам нужна, — сказала Сабрина.

Она надела наушники и потеребила один за другим целый ряд регуляторов.

— Трудно разобрать конец одного слова.

— Какого? — уточнил де Пальма.

Сабрина сняла наушники:

— Он говорит: «Входит Эл…» — и дальше еще какая-то каша из звуков.

— Элен Вейль, — договорил де Пальма.

Бессур порылся в своем блокноте, остановился на дате, которую записал внизу одной из страниц, и сказал:

— Она умерла через два дня.

Кристина Отран следила холодными глазами за каждым движением Барона. На ней была блузка давно вышедшего из моды фасона, с рисунком из цветов. Волосы немного отросли с тех пор, как де Пальма приходил к ней в предыдущий раз. Теперь их концы лежали завитками на ее впалых щеках. Она посмотрела на блокнот, который лежал перед ним на столе. Открытая страница была чистой. Барон нарочно со стуком положил рядом с ней ручку.

— Доктор Кайоль мертв, — глухо произнес он. — Я не думаю, что это вас удивляет.

Наполовину скрытые веками глаза Кристины изучали его лицо.

— Что же вы обнаружили? — поинтересовалась она.

— Раздвоенную лиственницу, стрелу, которая указывала на восток, и еще бог знает что. Но есть кое-что хуже. Знаете ли вы, что именно?

— Я в полиции не служу.

— Это мне известно, мадемуазель Отран. Так вот, мы нашли на письменном столе Кайоля палец вашего брата. Один палец — один мертвец. Вопрос: кто будет следующим? Или следующей?

Кристина на мгновение отвернулась к окну. Ее ладони, лежавшие на столе, не шевельнулись и казались вылепленными из воска.

— Меня удивляет одно, — произнес де Пальма и сделал многозначительную паузу.

— Что именно?

— Почему вы сказали мне об этой большой лиственнице.

— Теперь вы должны это знать!

— Я действительно знаю много, но зачем вы навели меня на след?

Кристина перевела суровый взгляд на свои ладони.

— Чтобы показать вам, что вы собой представляете, месье легендарный майор, — пояснила она. — Вы считаете, что все понимаете, но ничего не можете угадать заранее.

— Дело не только в этом, — возразил де Пальма.

Кристина подняла глаза. И де Пальма в первый раз увидел на ее суровом лице остатки человеческих чувств.

— В чем же еще? — спросила она.

Часть этой ночи де Пальма провел без сна, решая, насколько далеко он может зайти в беседе с этой женщиной. Он думал о своем старом наставнике с набережной Орфевр. Что бы тот сделал на его месте? Барон решил, что наставник бы рискнул. Он не пытался бы идти в обход или ставить ловушки, а нанес бы удар туда, где Кристина не могла его ожидать.

— Я думаю, что вам надоело все это, — спокойно предположил он. — Думаю, что в самой глубине своей души вы хотите только одного — чтобы ваш брат был арестован.

Несколько секунд она молчала. Для Барона это значило, что, может быть, он попал в цель.

— Это смешно и нелепо! — сказала Кристина, как отрезала.

— Тогда зачем вам было нужно указывать мне след в деле об убийстве Кайоля? Объясните это.

Чтобы подставить мне подножку? Нет, я считаю, что вы слишком умны для этого. В глубине души вы стремитесь только к одному — жить без своего брата.

Кристина держалась так же холодно и высокомерно, как в начале разговора, но пальцы ее рук были согнуты.

— Вы говорите себе, что еще немного времени — и вы выйдете на свободу. И что, если все будет идти так, как идет, ваш брат в это время тоже будет на свободе. Вы и он встретитесь лицом к лицу после девяти лет разлуки. Действительно, в этом есть что-то трагическое.

Кристина ничего не ответила. Де Пальма почувствовал, что попал в «яблочко», и решил развить свое преимущество.

— Я думаю, для вас настало время помочь нам.

Кристина усмехнулась и пожала плечами, но в ее презрении было что-то фальшивое.

— Помочь сыщикам! — возмутилась она.

Де Пальма встал, подошел к окну и встал перед ним, упершись руками в бедра.

— Вы ведь знаете, Кристина, никогда нельзя предугадать, что происходит в голове такого сумасшедшего, как ваш брат. Когда-то вы могли управлять им, но теперь… — Он направил на Кристину свой указательный палец. — Теперь он вполне может стать вам врагом. Выдумали об этом? Вы можете стать вторым или третьим пальцем.

Кристина сжала кулаки так, что фаланги пальцев стали видны под тонкой кожей.

— Выдумали об этом? — настаивал на своем де Пальма.