В Ленске продолжаются работы по ликвидации последствий паводка. Из города отселены 6600 жителей, затопленных домов нет. В Ленске работают семь пунктов питания, во вторник жителям было выдано 12,6 т продовольствия. Из 15 артезианских скважин действуют три, в центральной части города восстановлен водопровод, в остальные районы вода завозится автоцистернами. По данным МЧС, недостатка питьевой воды в Ленске нет. Специалисты коммунальных и аварийных служб ведут откачку воды из городского коллектора.

Во время якутского паводка 2001 г.

В недавно затопленном Олекминске уровень воды в Лене за сутки не изменился и продолжает превышать критический на 80 см. Здесь затоплено 590 жилых домов, в которых проживает 3500 человек, все они отселены. В Томпонском улусе уровень воды в реке Алдан продолжает оставаться выше критического на 25—130 см в районе пяти различных населенных пунктов. В зоне затопления находится 371 жилой дом, где проживает 2033 человека.

В Республике Тува затоплены 714 домов, в которых проживает 2484 человека. Отселены 1135 жителей. Наибольшее число домов – 542 – затоплено в столице республики Кызыле. Площадь подтопления составляет здесь 5,93 кв. км. Между тем уровень воды в реках Большой Енисей и Малый Енисей понизился за сутки на 27 см.

Всего же в районах затопления в России проживает около 19 тыс. человек. В Уральском, Сибирском и Дальневосточном регионах России в настоящее время в зоне затопления находятся 4209 жилых домов, в которых проживает 18 935 человек. Как сообщает МЧС России, подавляющее большинство находящихся в зоне бедствия жителей – более 17 тыс. – отселено из своих домов.

Паводок смыл уже около 400 частных домов в якутском городе Ленске, при этом воды полностью накрыли все одноэтажные дома, а практически все двухэтажные затоплены под крышу.

Сейчас в Ленске без крова остались 2 тыс. семей. Спасатели продолжают вывозить людей из затопленного города. К настоящему моменту в г. Мирный доставлено около 700 человек, которые размещены в стационарах, детских учреждениях, реабилитационных центрах…

Аналогичная ситуация повторяется в Якутии практически ежегодно…

2001 г.

Рассказывает Игорь Киселев, спасатель Центроспаса РФ:

– Из иллюминатора в салон самолета прорываются оранжевые лучи. Под нами рыжие пустыни Востока – мы все же летим в Индию… Больше суток группа спасателей Центроспаса сидела на чемоданах на аэродроме в Раменском. А ведь именно в первые часы из-под руин извлекают живых. Позже – счастливая случайность. А на пятый-шестой день развалины становятся пустыми и безмолвными.

Похоже, индийцы сразу не оценили масштабы трагедии. Думали, что справятся сами. После окончания спасательных работ – если верить официальным сводкам – жертв было 15 тыс. человек, однако независимые агентства называют цифру до 100 тыс. погибших.

28 января в 1:11 по московскому времени Ил-76, МЧС РФ, приземлился на индийской земле.

Не мешкая, нас грузят по автобусам, и отряд отправляется в Бхудж – большой миллионный город. Там наверняка много работы.

Из предутренних сумерек появляются маленькие городки. На площадях рядами спят сотни людей. При приближении нашей колонны площадь оживает. Люди вскакивают и через стекло – беззвучно, как рыбы, – что-то нам лопочут. Но автобусы не останавливаются ни в деревушках, ни в городах и следуют дальше. Никаких спасателей в этих городках нет, но и приказа остановиться нашей колонне тоже нет.

Чем светлее за окном, тем больше жителей провинциальных городков встречаются на нашем пути. В одном из них толпа перегородила дорогу, и полицейские останавливают наши машины. Приехали. Никакие убеждения на людей не действуют, они и слышать не хотят о том, что колонна направляется в Бхудж. Для них Бхачау – родной город, попавший в беду.

– Здесь тоже много завалов, но нет ни спасателей, ни армии! – в один голос твердят полицейские и горожане.

Мы сидим в автобусах, а с улицы на нас смотрят сотни людей. Одни молчат, другие умоляют нас остаться, а некоторые молятся.

Видимо, их молитвы все-таки помогли, и через час бесконечных совещаний с Центром нас решают оставить в Бхачау.

Бхачау – небольшой провинциальный городок с населением 25 тыс. человек. Так было до землетрясения. Теперь, думаю, в нем осталось жителей много меньше.

Впервые несколько суток откапываем в завалах много раненых, зажатых рухнувшими балками и стенами. Работаем круглосуточно: перед глазами лишь ямы, провалы, из которых доносятся стоны, видны пятна крови.

Днем сотни жителей высыпают на улицы. Люди самоотверженно лезут в расщелины, хотят помочь нам, и им невозможно объяснить, что часто такая помощь только мешает. Ночью, наоборот, улицы пустые – все уходят подальше от строений. Среди полуразрушенных домов, кроме наших спасателей, бродят лишь коровы, дикие свиньи и собаки. Это священные животные, в которых перевоплощался Вишну. Они неприкосновенны, живут сами по себе…

Город, полный животных, и ни одного человека. Будто одни звери остались в городе. Жутко.

На пятые сутки вокруг удивительно спокойно. Нет ни криков, ни истерик. «Достаем из-под развалин тело, родные и друзья принимают его, совершают недолгие обряды, омовение и тут же умершего кладут на костер с благовониями: загораются сучья, и душа погибшего с дымом уносится в небо.

По ночам желтые пятна огня полыхают по всему городу, будто и камни горят, а вокруг костров мечутся фигуры в белых одеждах. Ни слов, ни похоронных песнопений. Полная тишина.

Некоторые считали, что таким образом жители предохраняют себя от эпидемий, особенно опасных в густонаселенной Индии. Однако это – древняя традиция, а не продуманное сожжение тел. Но именно эта традиция спасла индусов от распространения смертельных болезней, неизбежных после землетрясения.

Ночь. Мы налегке идем по городу с собаками. Слушаем развалины. Ночью особенно часто находят живых – ни техника, ни разговоры не мешают прислушиваться.

Около одного из домов стоит кучка индусов. Едва завидев нас, они начинают быстро лепетать что-то неразборчивое, хотя по отчаянным жестам можно понять, что они хотят сказать: «Они там, живые! Спасите!»

Вместе идем к разрушенному дому. Несколько раскопов прошили руины, но никого так и не нашли.

Некоторые здания все же устояли. В основном это древние строения – храмы, крепость и дома в богатых районах. Однако заходить именно в них особенно опасно. В полностью разрушенных домах обваливаться уже нечему, а вот такой, на вид целый, дом в любой момент может превратиться в могилу. Но обследовать надо все дома – вдруг и найдем кого…

Перекошенные двери храма не пускают внутрь, охраняют разрушенное святилище. В щели виднеется невысокая каменная фигура. Застывший взгляд оценивающе смотрит на нас. Статуя-страж, похоже, единственная из устоявших в храме. Остальные ее близнецы либо повержены в пыли на полу, либо, склонившись, стоят по углам, как наказанные дети. Они будто стыдятся, что не уберегли святилище… Внутри храма множество разноцветных ленточек, раскрашенных фигурок, цветов. Похоже на лавку, в которую ворвался ураган. Здесь все как в первые секунды после землетрясения. Хотя ночью город пустой, магазины, дома брошены, но мародеры здесь ничего не трогали.